Снова пелена слез перед глазами. Но они теперь капец какие горячие. Это слезы ярости.
— Так и иди к тем, которые любили! Или они уже не нужны?! Так я стану тебе тоже не нужна, как только ты сломаешь куклу. А ты сломаешь. Своими действиями точно сломаешь, Алихан. Заведи себе любую другую блондинку. Они сами будут рады прибежать к тебе. Ты не понимаешь, как далеко зашел. Ты не просто поматросишь и бросишь. Ты лишаешь меня мира, в который мог бы бросить после того, как поматросишь. Мне некуда будет возвращаться…
Он тяжело дышит. Резко приближается и хватает мои губы своими, поднимая со стула и вжимая в себя. Его язык глубоко в моем рту, а грубый захват в волосах предупреждает — мне нельзя сопротивляться.
— Ты еще чувствуешь спазмы от того, как я взял тебя пальцами? — шепчет между горячих поцелуев. Так шепчет, что у меня ноги сейчас как вата. Проклятие. Почему тело так стало реагировать на этого грубого человека, решившего забрать у меня всё. — Это лишь малый процент того, что ты еще со мной испытаешь, дурочка… Ты даже представить не можешь, что я могу с тобой сделать и сделаю… Ночью ты горло будешь срывать от криков удовольствия, а днем… купаться в шелках и бриллиантах. Ты увидишь и получишь со мной то, что никогда бы не увидела!
— А с чего такая уверенность?! — пытаюсь его оттолкнуть, но тщетно. — Я красивая, ты сам говоришь! Может быть, я еще встречу того, кто мне все это даст! И по взаимному согласию, Алихан! А не так, как ты!
Его руки сжимаются на моей шее, и мне даже становится страшно. Нет, он не делает больно, но явно дает понять, что от того, чтобы сделать, его отделяет одно нажатие.
— Не будет другого мужчины, Василиса. Никогда больше! Я тебе обещаю! Я твой мужчина! Я твоя судьба!
— Не хочу тебя, — выплевываю в лицо, осознавая, что вру зверски. Я сама сейчас не понимаю, что чувствуюфизиологически. Его дикая близость провоцирует внутри животную тягу, и в то же время то, что он говорит и делаетпротив моей натуры, выворачивает наизнанку.
Охаю, когда одним движением его сильные руки рвут с жалобным треском толстовку, оголяя грудь. Рука бесцеремонно залезает под резинку штанов и отодвигает полоску трусов, игнорируя мои протесты и выверты. Одним движением проникает между ног. Там уже мокро. Как стыдно. Как низко я пала.
— Течная сучка… — шепчет хрипя в губы, — ты забыла, что я запретил тебе мне врать? Наказать тебя?Сладко, Василиса… Сладко накажу… Мало тебе было? Я могу дать много… Так много, что ты представить не можешь…
— Пусти, — отталкиваю от себя грудь-скалу. И каким-то чудом удается. Отпрыгиваю от него на метр. Преодолеваю свою агонию и поднимаю на него полный злости и готовности противостоять взгляд.
— Все у тебя сводится к животному инстинкту! Всё только об одном!
Он жестко усмехается, оскаливаясь, как зверь.
— А всё и так сводится к одному! Женщина создана для мужчины, Василиса! Во всех религиях! Из ребра Адама! И ты не найдешь на свете ни единого человека, кто будет помогать другому бескорыстно, будь то мужчина или женщина! Всеми что-то движет! Даже дружба — это взаимный интерес! Разве что только труп похоронить можно бескорыстно, но на самом деле и в этом корысть. Внутреннее самодовольство, что ты, живой, помог! И все эти меценаты тоже помогают только для того, чтобы потешить свое самолюбие!
— Я буду ужасной женой, Алихан! — не унимаюсь, войдя в настоящий кураж. Смотрю на него с вызовом в упор. Мне уже не страшно. Это бы словно уже азарт…
