Потом чувствую, как отпустило меня, я пошевелиться смог. Вылез из машины, всё затекло, боль дикая в суставах, будто кто меня ломал. Лёва вернулся к машине с высокой женщиной, лет пятидесяти, как мне тогда показалось, седая вся, в чёрном балахоне. Взглянула на меня, и по мне пробежала дрожь, как от холода. Женщина меня спрашивает:
– Ты какие таблетки недавно принимал?
– А Вы кто, врач? – спросил я и тут же оказался прижатым к земле.
Никто ко мне не притрагивался, не приближался, а я лежу так, словно меня камнем придавили. Лёва сказал:
– Ответь, и впредь сразу отвечай, чтобы без таких вот эксцессов.
– От аллергии, не помню название, – ответил я.
– Отведи его к Трезору, пусть смотрит за ним! – женщина повернулась и ушла.
Лёва помог мне подняться и торопливо сказал:
– Это Сивила, тебе её лучше слушаться. Её все слушаются. Она у нас главная. Днём. – Он усмехнулся и добавил: – А кто тут ночью командует, тебе лучше не знать.
Мы с ним пошли по тропе вслед за Сивилой. Она зашла в дом, а мы его обошли, и он подвёл меня к лесенке, ведущей вниз, где была дверь в подвал. Там жил Трезор, и Лёва меня ему сдал. Лёву я видел после этого только пару раз, он привозил в посёлок мешки с продуктами, и каждый раз ко мне подходил, разговаривал, вроде как-то даже мне показалось, что он вину свою передо мной чувствует, что привёз меня туда. Не знаю кто такой Трезор, но на человека мало похож, здоровый такой, ручищи, как у медведя, голова какая-то квадратная. Говорит невнятно, я его про себя прозвал Му-Му. Он показал мне на угол, где из досок было сколочено что-то наподобие узких нар и тряпка на них брошена. Воняло там, как в псарне. Я сел в угол этих нар, а Трезор в своём углу начал строгать что-то ножом по дереву. Целую неделю меня из этого подвала не выпускали, только Трезора я и видел. Он мне приносил два раза в день горячую еду. Пил я простую воду, её тоже Трезор приносил. Он днём обычно спал, просыпаясь только, когда требовалось ему что-то сделать. Зато иногда на всю ночь куда-то уходил. Я думал, что с ума сойду. Сто раз проклял тот день, когда решил продать этот прибор. Ведь чувствовал, что до добра не доведёт, так нет же, денег захотел!
Через неделю Трезор мне мычит, что, мол, иди к Сивиле. Я обошёл дом, поднялся по крыльцу к дверям, только хотел за ручку взяться, как двери сами распахнулись. У меня мурашки по коже побежали, я опять страх почувствовал, как и тогда рядом с Сивилой.
– Сюда иди, чего там мнёшься! – услышал я её властный голос.
Я прошёл через небольшой тамбур и очутился в огромной тёмной комнате, посреди которой стоял длинный деревянный стол, а в противоположной от входа стене ярко пылал камин, каменный, по верхнему пояску высечены какие-то знаки, некоторые закрашенные чёрной краской. Потолок мне тоже показался чёрным, на стенах полки кругом, там книги, банки. Посреди пола чёрный круг со стрелами нарисован. Гнездо ведьминское, иначе не скажешь. Сивила сидела за столом перед раскрытой книгой, а вокруг неё стояли корзины с травами, шнурки всякие вокруг них. На столе горели несколько свечей. Я обратил внимание на её пальцы – тонкие, скрюченные, но все в кольцах, видимо из простого железа, чёрные, а на указательном пальце кольцо со здоровенным жёлтым камнем. Она меня именно этим пальцем и подманила к себе. Я встал напротив неё, а она начала меня разглядывать, словно я вещь какая, и она собралась меня покупать. Я тоже её разглядел, подумал, что ей далеко не пятьдесят лет. Она вздохнула и говорит:
