Гарин говорил убедительно, цепко пеленгуя сознание Симпсонов. Зоя перехватила его бесноватый взгляд, она вспомнила, как двенадцать лет назад Гарин также гипнотизировал ее в чаду ночного ресторана в Париже.
– Уголок этот, доложу я вам, идеальное место для погружения в свое «я» – комфортные климатические условия, монотонный шум океана, полночный шепот пальм, морские деликатесы – все укрепляет нервы, возрождает киснущую плоть. Не предвижу таких прелестей, которые сподвигнут меня вернуться в, так называемый, цивилизованный мир, отравленный пустой тщеславной суетой и вредоносными техногенными воздействиями, – инженер с пафосом откинул голову.
Притихшие странники зачарованно внимали Микки Саари.
– Не сочтите мою любознательность за назойливость, мистер Саари, не сыщется ли поблизости похожий остров? – безнадежно робея, прорезалась Пенелопа, с трудом одолевая многосложность словесного построения.
– Самый оптимальный этот.
– Микки, продайте мне вашу психологическую методику бессмертия, – загустевшим голосом канючил Симпсон.
– Помилуйте, не могу, каждый обречен самостоятельно карабкаться на вершину самопознания, однако ж, если настаиваете, на условленное время мы уступили бы вам сей Эдем.
– Уступили бы?
– Охотно, скажем, на месяц или два; узнаете собственные потенции, пощупаете пульс вечности.
Симпсоны взялись за руки, глаза их большие и избыточно доверчивые увлажнились:
– Саари, мы согласны.
– Разумный выбор, поздравляю. Покончим с формальностями. Господа, с вас двести звонких монет за неслыханное удовольствие овладеть своим Я среди миражей океанской стихии, потрудитесь предъявить.
Гомер выписал чек, дважды подчеркнув на корешке сумму.
Обнявшись, счастливчики – пленники упоительной мечты – смотрели вслед улетающему воздушному шару, на ярком боку которого переливалась люминесцирующая надпись «I ♥ L.A.», с подвешенной к нему серебристой гондолой.
ГЛАВА 2
В джунглях Амазонии
Несколько дней шар таскало по просторам воздушного океана. Гарин, попеременно истязая горелку и оригинальный движитель Симпсона, ловил восходящие и нисходящие потоки, воздушные течения, пытаясь задать шару направление движения на восток. Там, протянувшись с севера на юг на тысячи километров, раскинулась Южная Америка, следуя на Ост, пролететь мимо материка невозможно.
Зоя Монроз не отходила от радио. Маленькие эбонитовые чашечки до пульсации сдавливали виски – эфир глушил пустотой. Каждые два часа Зоя последовательно на французском, английском и испанском давала сообщение: «Все, кто слышит меня, переходите на волну 421 сразу после моей передачи. Мы на воздушном шаре. Необходима помощь, необходима помощь! Перехожу на прием».
В ответ – треск в наушниках.
На третьи сутки их летательный объект вошел в полосу плотной облачности. В одном из разрывов облаков, прямо по курсу над Гариным нависли строгие вершины. Анды. Петр Петрович открыл горелку на всю катушку, обледеневший шар, тужась, приподнялся, но недостаточно. Крушение на фоне сверкающих снежной чистотой каменных круч рисовалось неотвратимым.
– Зоя, все лишнее за борт!
Из гондолы полетели мешки с балластом, холодильная камера, забитая запасами провизии, тюки экипировки, десятки метров каната, стояночный чугунный якорь, бензобак.
Гондола прошла … между верхушек, скованных ледяной броней скал.
Преодолев горную цепь, баллон неизлечимо терял высоту. Внизу сверкнула солнечным зайчиком река, с густо поросшими лесом берегами. Рыжий диск сползал к горизонту, когда после очередного призыва Зоя услышала не дробь электрических разрядов, а спокойный мужской голос, говоривший на американском английском: «Я вас вижу и слышу. Снижайтесь на дым костров. Повторяю – снижайтесь на дым костров».
