– Гарин! Нас видят, лети на костры!
Обследуя в подзорную трубу малахитовое покрывало джунглей, инженер приметил дым на юго-востоке, вероятно, на холме рядом с рекой. Гарин включил движитель. Мотор, чихая из-за нехватки топлива, потянул шар на импровизированные маяки. Гондола, перепрыгнув реку, врезалась в крону величавых деревьев. Капсула застряла на двадцати-тридцатиметровой высоте, веревочной лестницы не хватало, летуны спускались по скользким лианам и стволам деревьев. В десятке метрах от земли Монроз сорвалась.
– Зоя, Зоя, как ты? – переживал Гарин, успешно сопротивляясь сокрушительной силе Земного тяготения на гибком стебле молодого побега.
Женщина, выгибаясь дугой, каталась с боку на бок, придерживая руками левую голень, из которой, проткнув кожу, торчали два острых отломка костей. Ее надрывные стоны выворачивали душу Петру Петровичу, хлопотавшему подле страдающей. Лес отозвался выстрелами и голосами, их искали. Условно одетый, закамуфлированный боевой раскраской туземец обнаружил серебристую бочку, беспомощно покачивающуюся в капкане густых ветвей, закричал, обращаясь к предводителю.
Современный Аполлон, голливудский вариант мужского совершенства раздвинул реликтовый влажный папоротник:
– Мадам, вы ранены?
– Полагаю, у нее открытый перелом, – ответил Гарин.
Богоподобный засвистел. На сигнал стянулось человек десять, он обратился к ним на языке, изобилующим множеством открытых гласных звуков. Туземцы, понимающе помотав уплощенными черепами, занялись Зоей. Кровь остановили, к левой ноге на всю длину ее привязали палки, в корчащийся Зоин рот затолкали щепоть листьев, показали, что их надо жевать. Несчастная попробовала: листья горчили, но боль потухла. Четверо невысоких крепышей, связав толстыми лианами специально срубленные для этой цели прочные ветки, бережно подняли женщину на плечи. Процессия двинулась сквозь густой прелый лес.
– Кто вы и зачем здесь? – потомок древнегреческого красавца артистически отводил в сторону сочные зеленые лапы, тянущиеся к ним со всех сторон.
– Супруги Саари, путешественники-любители, предприняли воздушную экскурсию вокруг Земли. Пролетая над Андами, попали в жесткие метеоусловия, и вот печальный результат.
– У супругов есть имена?
– Я Микки, она Софи.
– Начальник Археологической экспедиции Нью-Йоркского музея естественной истории, профессор Индиана Джонс, – мужчина протянул крепкую кисть, Гарин энергично потряс ее.
Затемно прибыли в лагерь, действительно разбитый на небольшом холме, переходящим в прирусленный вал, тянущийся вдоль берега. В полумиле лепилось неказистое поселение туземцев.
Утром покалеченную Зою осмотрел врач и, по совместительству, завхоз экспедиции доктор Гельмут Вернер. Доктор промыл рану, сопоставил отломки костей, надежно иммобилизовал сломанную ногу.
– Миссис Саари, я вынужден предписать вам постельный режим, – сказал он приятным баском.
До завтрака мученики воздухоплавания приводили себя в порядок, впервые за десятилетие пользуясь зеркалом. Из зазеркалья на инженера глядел невольник тягостных испытаний, тип совершенно незнакомый: худое жилистое тело, прокопченное стойким многолетним загаром; голова, залохмаченная густой, то ли выгоревшей, то ли седой шевелюрой. Кустистые усы и лопатой борода прятали рот. Глубоко запавшие черные глаза.
Зоя, рассмотрев себя, загрустила. Ее ошеломил вид коричневого осунувшегося угловатого лица, изрытого сетью глубоких морщинок, безжизненных спутанных волос, тронутых откровенной сединой, выпирающих ключиц. «Мне 37 лет», – вспомнила она. Лучшие годы жизни, наверное, уже позади. Жалость к себе просилась наружу, Зоя разрыдалась, очищаясь слезами от стресса пережитых в изоляции лет.
