– При столь обобщенном видении проблемы, кажется, что ваши выводы не лишены смысла, но все дело в мелочах, и эти «мелочи» существенны. У нас есть вполне надежные сведения, – ди Сороно понизил голос, – если бы Франция в марте прошлого года применила силу во время захвата немцами демилитаризованной зоны, германские генералы низложили бы Гитлера и очистили Рейнскую область. Они – военные профессионалы прекрасно отдают себе отчет в слабости вермахта в материально-техническом отношении. Разрекламированная программа перевооружения принесет свои плоды не ранее, чем лет через пять, – граф наставительно посмотрел на Аузенбаха.
– Досужие разговоры не имеют ничего общего с системным анализом обстановки. Сегодня важна качественная составляющая оружия, а не количество. У союзников от мировой войны в арсеналах хранятся горы устаревающего железа. За последние два десятилетия научная мысль продвинулась далеко вперед. Германия, освобожденная от старья согласно статьям мирного договора, создает новые типы самолетов, танков, орудий. Именно это качество, плюс четкие задачи, все помноженное на политическую волю и прошлый военный опыт, позволяют наблюдателю делать определенные прогнозы.
К беседующим приблизился молодой человек романской наружности. С раскованностью, присущей людям высшего круга, он вступил в разговор, не боясь разрушить его канву.
– Там, где встречаются два дипломата, рискуешь невольно спровоцировать международный конфликт неверным словом, а где их такое множество – не знаешь, как правильно сесть на стул, – денди обладал особой утонченностью манер, широко распространенной среди лиц света.
– О! Сеньор Нови, как поживаете? – граф и Аузенбах приятельски поздоровались с подошедшим.
– Инспектировал свои рудники в Чили и застрял в Буэнос-Айресе. Я вижу сегодня здесь весь свет и полусвет Аргентины, – едко брызнул словами Паоло да Нови.
– Американцы, как всегда, широко демократичны, – ди Сороно изобразил выражение нарочитого простодушия.
– Я бы сказал, неразборчивы, – подвижные глаза Нови шныряли по залу.
– Не будем строго судить, сегодня их праздник, – смягчил резкость высказывания Аузенбах.
– Как можно судить аристократов, зачатых на скотобойнях? – Нови, казалось, не брал в расчет положение собеседников.
– Вы бы видели, что творилось в Буэнос-Айресе в декабре, какие типажи, какие туалеты, – не выдержав натиска, сдался ди Сороно. – Янки созвали чрезвычайную межамериканскую конференцию по сохранению мира, съехались представители всех государств обеих Америк. Рузвельт снизошел, засвидетельствовал почтение нашему медвежьему углу.
– Каков он?
– Мил, улыбчив, кажется, неплохо образован.
Сеньор Нови, заметив в расфуфыренной толпе гостей знакомое лицо, кивнул.
Высокий швед ответил на приветствие взмахом огромной руки. Подле белобрысого великана почтительно безмолвствовал олицетворяющий собой последний крик моды Петр Петрович Гарин.
Он был в числе приглашенных на большой прием в посольстве США по случаю Дня Независимости. Инженер пришел сюда, полный достоинства, безукоризненно постриженный и выбритый, элегантный вплоть до последних мелочей костюма. Булавка с крупной черной жемчужиной красовалась на его красном галстуке, через другую такую же жемчужину был продет шнурок от пенсне, накрахмаленные манжеты сорочки жестко обхватывали запястья, воротничок идеально прилегал к кирпично-смуглой шее. Лакированные штиблеты не оставляли сомнений в отношении их лондонского происхождения.
