Вторая жизнь Петра Гарина - страница 39

Избирательный инструмент человеческой памяти сепарирует ткань воспоминаний, откладывая мучительные в дальний угол сознания, спустя годы ящик Пандоры выдвигается, обнажая истлевшие скелеты.

Забытая мелодия танго возвращала назад в прошлое.

* * *

– Дорогой граф, дуче чересчур театрален. За ним не чувствуется той уверенной грубой силы, как за его северным партнером. Мы располагаем конфиденциальной информацией из Берлина, что Гитлер собирается объявить руководству рейха о планах завоевания силой оружия Lebensraum (13) для Германии в ближайшие годы.

– Утопия, немецкое государство не могло так быстро оправиться от предыдущего европейского конфликта.

– Вы так считаете? Попробуем обратиться к фактам. После отказа Германии в двадцать девятом году платить по репарациям, Гувер (14) открыто поддержал позицию немцев, выдвинув идею о, так называемом, моратории на погашение платежей по всем международным долгам. Франция и Италия согласились, таким образом, произошел важнейший – экономический удар по Версальской системе (15). Созданный Банк международных расчетов занялся финансированием германской тяжелой индустрии и военного производства. Далее союзники (16) покидают оккупированные ими после войны промышленные районы Германии – Рейнскую зону и Саар. То есть, к тридцать второму году полностью утрачен реальный контроль за германской экономикой и промышленностью. В тридцать третьем Германия впервые после войны позволяет себе заметный внешнеполитический жест – покидает Лигу наций. События у нас в Вене в июле тридцать четвертого могли закончиться включением Австрии в немецкое государство на условиях провинции.

– Согласитесь, что твердая позиция Муссолини спасла Австрию (17).

– Несомненно. Но другие союзники едва ли не сами открывают зеленый свет к вооружению Германии.

– Вы говорите об англо-германском морском соглашении тридцать пятого года?

– Да. Союзники перестали представлять собой единую команду. Англичане способствуют возрождению военно-морского потенциала Германии, а Франция, почуяв возможность угрозы, бросилась заигрывать с Россией (18).

– Ах, французы… Я без ума от Франции, но не люблю племя ее населяющее. Увы, этот парадокс не постижим мне самому, – граф ди Сороно импозантно навел лорнет на жемчужное колье, подвешенное к шейке жены французского посла, выделявшейся горделивой осанкой на фоне своего обрюзгшего супруга. – У меня такое ощущение, что воспринимать их come il faute скоро станет дурным тоном.

– В вас говорит отчаяние отверженного, – Аузенбах и ди Сороно расшаркались перед английским военным атташе.

– Право, пустая сплетня.

– Полноте, я знаю, что вы, как настоящий итальянец, не можете пропустить ни одной хорошенькой мордашки, – сказал Аузенбах мягко, с уловимой порцией иронии.

– Я расценю это как комплимент. И все же французы уже не те. Победа в последней войне досталась им непомерной ценой. Казалось бы, они триумфаторы, но дух их сломлен, они более не способны к длительному сопротивлению.

– Примечательное наблюдение, – второй секретарь австрийского посольства вытер салфеткой длинные усы, слегка намочившиеся в шампанском. – Французы слабы духовно, без устойчивой опоры в Европе, а немцы и Муссолини все-таки нашли общий язык на почве Испании (19), не так ли?

– Наш Бенито – поэт фашизма, а Шикельгрубер (20) примитивный последователь.

– Такие эстетические тонкости не имеют значения. Главное в другом: Германия стремительно перевооружается, у ее руководства есть конкретно определенные цели и методы их достижения, в стране возрождается дух железных тевтонов, у Германии появляются стратегические союзники и не только в Европе. Ее дипломатия, каверзно выхватывая из строя потенциальных противников то одну, то другую страну, привлекает их на свою сторону, позволяя последней решать свои узкие амбициозные задачки (21). Франция же год от года теряет в весе на континенте, внутри страны очевидна ситуация политической нестабильности. Англичане своим двусмысленным поведением провоцируют Германию к эскалации напряженности. Боюсь, в скором времени вся Центральная Европа замкнется в границах Тысячелетнего рейха.