Сегодня я уполномочен сообщить, что главным результатом ритуала призвания царей 18 сентября 2009 года в Салониках стала крупнейшая за последнее время массовая демонстрация в любимом нами Катманду, начавшаяся сразу же после первых ударов наших непальских бубнов на родине Александра Великого. Проверить нетрудно, да? Горские племена, вслед за нами, выдвинули требование восстановления монархии. В Непале мы частые гости. Именно здесь 14 декабря 2008 года началось смешение священных почв: мы с Алексеем Остудиным зарыли камень с Синайской горы Моисея на территории монастыря Намо Будда в Гималаях (здесь царевич Гаутама кормил тигрицу своей плотью). В этот же день в Греции вспыхнули массовые волнения. В Афинах субботним вечером в правительственные здания, офисы банков и в полицейских полетели бутылки с зажигательной смесью и булыжники. Стражи порядка были вынуждены применить слезоточивый газ в ответ на действия участников беспорядков. Волнения были отмечены и в Салониках, где акции в память о погибшем Александросе Григоропулосе обернулись погромами. 14 декабря, инициируемый, видимо, нашей акцией, иракский журналист швырнул ботинками в президента Джорджа Буша, единственного полномочного представителя абсолютного зла на земле.
Метафизика должна выявлять характер самых парадоксальных причинно-следственных связей. И тогда она становится поэзией. Я продолжу свой список, поскольку именно неупоминание наших реальных дел и их результатов приводит к разночтениям в истолковании нашей работы. С другой стороны, может быть, Трунёв – принципиальный враг монархии? Монархия – более совершенная форма правления по сравнению с демократией, говорил Платон; еще более совершенно их совмещение, но нашей целью было призвание «царя как универсального человека», не более того. Может быть, в глазах профессора и эта интенция недостаточна для «революции и великой миссии»? Царей мы продолжили призывать в разных частях мира: в Екатеринбурге, на месте расстрела Романовых; у Кёльнского собора, где, по легенде, похоронены цари-волхвы, пришедшие к младенцу-Христу; под землей в индейских пещерах Пенсильвании (в Америке, как известно, царей вообще никогда не было: представляете, как там по ним скучают!).
Может быть, ирония Трунёва связана с тем, что он знает другие, более действенные и масштабные выходы из сложившейся упаднической ситуации? Вот что он пишет, вернее – говорит стихами, выражая свое жизненное кредо: «атавизмов культуры не пряча, как бывает в присутствии дам / то красивую фразу смастрячу, то, не мешкая, руку подам». То смастрячу, то подам. Серьезная, многообещающая позиция настоящего поэта. Что такое «атавизмы культуры», кстати? Тусовка на вершине Гималаев? Возложение цветов с могилы Чаадаева на могилу Бродского? Пение собственных песен в тюрьмах для несовершеннолетних? И потом, где обещанная «красивая фраза»? Поэт-философ признаётся: «Творчество у меня сезонное, зимой пишу о зиме, весной о весне. Не очень-то люблю писать длинные стихи. У меня вообще плохо пишется. Вдохновения нет, есть тупая работа. Никогда не пишу с одного раза, долго шлифую. Думаю бросить поэзию: процесс мучительный, ибо “уснуть до рассвета мешает не сосед, а совесть”, а выхлопа никакого. А вот критику, рецензии я не брошу никогда». Похвальное решение. Критик продолжает: «Поэту нужно говорить, что он гениален, поскольку всякий, кто занимается творчеством, – эгоист. Для себя я круче всех, исключая Бродского». Это заметно. Потому с удовольствием говорю: Сергей, вы гениальны! Смастрячьте, пожалуйста, еще одну красивую фразу. И вдохновения не надо. Просто тупо поработайте, да и всё.
