Два события, связанные с этой темой, осложняли работу администрации Клинтона. Во-первых, французское правительство провело серию ядерных испытаний в Тихом океане, настаивая, что они необходимы для подтверждения роли «европейского» средства сдерживания, которое фактически явно было французским. Хотя к 1995 году Соединенным Штатам удалось добиться признания Договора о нераспространении возобновляемым в течение неопределенного срока, французы все же провели свои испытания, игнорируя протесты Пакистана и Индии, выражаемые ими для самооправдания. Вскоре и Китай провел свои подземные испытания.
Попытки администрации Клинтона ратифицировать Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний, который она считала существенной частью системы одобренных на международном уровне мероприятий против распространения ядерных вооружений, после французских испытаний все меньше находили политическую поддержку в Конгрессе. В ходе жестких и все более однопартийных дебатов Конгресс США неожиданно отклонил законопроект о ратификации Договора, укрепив за границей представление о том, что американские попытки добиться нераспространения мотивированы главным образом монополистическими соображениями.
В этом контексте Индия и Пакистан сочли возможным завести собственные ядерные арсеналы. Еще в 1993 году администрация США осознала, что проводимая ею политика односторонних санкций против Пакистана неэффективна. Не ограничивая свободу Индии осуществлять свои ядерные программы, санкции вынудили пакистанское правительство ответить таким же образом и вместе с тем, будучи направленными исключительно против Пакистана, нанесли ущерб другим американским интересам в регионе (особенно американо-пакистанскому сотрудничеству в ликвидации послевоенной смуты в Афганистане).
В итоге к 1997 году, несмотря на настойчивое, но совершенно очевидно безуспешное противодействие США, в мире появились еще две ядерные державы. Осенью премьер-министр Пакистана официально заявил, что «ядерные возможности Пакистана стали свершившимся фактом». В начале следующего года Пакистан осуществил пробный запуск своей баллистической ракеты дальнего действия, способной нести ядерную боеголовку, что снова привело к введению американских санкций в отношении Пакистана. В ответ Индия в мае провела пять испытаний ядерного оружия, одно из которых совершенно определенно было термоядерным. Через две недели Пакистан ответил шестью подземными ядерными взрывами. В связи с этим Соединенные Штаты, Япония и несколько других стран заявили о намерении ввести более строгие санкции, но было уже поздно: в эксклюзивном ядерном клубе, в котором до недавнего времени состояло пять стран, появилось два новых члена.
Явные успехи Индии и Пакистана и скрытые изыскания Северной Кореи явились заразительным примером для Ирана. В 1990-е годы, в основном под давлением Конгресса, подстрекаемого израильским лобби, Соединенные Штаты приняли серию законодательных актов, направленных в первую очередь против Ирана, что не способствовало развитию серьезного американо-иранского диалога. Закон 1995 года о нефтяных санкциях в отношении Ирана, предусматривавший дополнительные нефтяные и торговые санкции, принятый почти сразу после одобрения весьма жесткого закона о санкциях против Ирана и Ливии, практически лишил администрацию Клинтона возможности реагировать на редкие и почти незаметные попытки иранской стороны налаживания более конструктивного диалога с Соединенными Штатами. Трудно сказать, мог бы такой диалог помешать Ирану продолжать осуществление ядерной программы, но вполне разумно заключить, что иранцы находились под впечатлением успеха своих восточных соседей. Во всяком случае, ясно, что ядерная программа Ирана, начатая за много лет до этого, еще при шахе, и на самом раннем этапе при помощи французов и, наверное, даже Израиля, может оказаться главным яблоком раздора в американо-иранских отношениях.
