Кроме того, Зак знал, что гнев дяди никоим образом не даст ему ответов, которых он жаждал. Поэтому он просто занял место на другом конце огромного стола. Повинуясь его жесту, приятная на вид дама поставила перед ним корзину с хлебом и кофе латте. Он посмотрел на сосредоточенное лицо женщины, и что-то в нем такое шевельнулось… Голод, грусть и воспоминания о любимой няне из детства… С тех пор как Зак, после смерти матери, привязался к одной из своих нянюшек, штат поместья постоянно менялся.
«Привязанность заставляет нас испытывать лишнее горе», – объяснил Митчем, когда неожиданно уволил няню. Зак вспомнил ее, когда увидел новую прислугу. С непроницаемым выражением лица женщина поставила перед ним фарфоровую тарелку с маленькими таблетками и ушла.
– Что это? – проворчал Зак.
– Обычное средство, чтобы успокоить твои нервы после недавних событий.
Зак взял таблетки и бросил их в дядю. Митчем даже не вздрогнул.
Парень внимательно изучал его лицо, ища знаки того, что должно было произойти, – нервное подергивание, хмурый взгляд, хоть какое-нибудь мимическое движение, – но ничего такого не было. Ноль эмоций. Впрочем, как всегда.
Основав фармацевтическую империю с оборотом в несколько миллиардов долларов, которая унесла столько же жизней, сколько якобы спасла, Митчем освоил способность в любой ситуации сохранять каменное выражение лица, как заправский игрок в покер. Его «Фарма» выпускала неиссякаемым потоком лекарства по завышенной цене и с побочными эффектами, которые, в свою очередь, требовали специального лечения. Таким образом пациенты попадали в ад замкнутого медикаментозного цикла. Некоторые из лекарств были попросту неэффективными. Чтобы колеса бизнеса продолжали вращаться, дядя Митчем «подмазывал» чиновников FDA[7] и отправлял отдыхать на Мальдивы столько сенаторов с семьями, что и не сосчитать.
Из Митчема не так-то легко было бы извлечь хотя бы крупицу информации. Если Зак намеревался что-нибудь узнать о Нике и каким-то образом выторговать для нее безопасность, ему следовало применить более утонченную стратегию, чем битье китайских ваз.
Зак отпил кофе из чашки. Он пытался изобразить полное спокойствие, но не мог сдержать дрожь в руках.
– Мои одноклассники мертвы? – спросил он с напускным безразличием.
– Нет, они в полной безопасности, – снисходительным тоном ответил Митчем и, сделав большой глоток чая, добавил соли в душевную рану Зака: – Она будет оставаться в безопасности до дальнейших указаний.
«Она… Он в курсе, что я именно о Нике забочусь». У Зака мороз пробежал по позвоночнику. Но он не показал этого.
– «До дальнейших указаний»? – лениво ухмыльнулся он.
– Брось, сынок, ты знаешь, как это устроено. У меня есть то, что нужно тебе, а у тебя есть то, что нужно мне, – заявил Митчем покровительственным, но вполне доброжелательным тоном.
Зак поморщился от слова «сынок».
– А от меня чего ты хочешь, дядя? – поинтересовался он, проклиная себя за то, что голос его звучит скорее устало и вкрадчиво, чем небрежно.
– Всего лишь твоего сотрудничества, – ответил Митчем. – Сотрудничай со мной, и со временем твоя неудачно выбранная игрушка будет возвращена тебе в полностью рабочем состоянии.
В ту же секунду Зак швырнул своей чашкой об стену. Она взорвалась фейерверком брызг и осколков, оставив коричневую кляксу на дорогих обоях.
– Все разрушения в этом доме будут компенсированы из твоего трастового фонда, – сказал Митчем.
