Легко заметить, что здесь отчетливо проявляется определенная двусмысленность понятия «герменевтика» – двусмысленность, очевидно, неизбежная, поскольку сама герменевтика принадлежит и онтологии, и методологии. Хайдеггер не мог не столкнуться с этой двусмысленностью хотя бы уже потому, что, занимаясь проблемами бытия и отдавая приоритеты онтологическому истолкованию герменевтики, он должен был собственную позицию выразить. То есть само истолкование (каким бы оно ни было) уже предполагает обращение к герменевтике методологической – иначе Хайдеггер вынужден был бы не говорить, а молчать, в том числе и о проблемах бытия. Таким образом, как только возникает необходимость изложения, вступает в силу методология, определяющая, в частности, тот или иной способ изложения. Для того чтобы избежать терминологической путаницы, Хайдеггер и вводит понятия первичного и вторичного понимания. Именно первичное понимание онтологично; понимание же вторичное – методологично: это уже способ, или метод, которым фиксируется, истолковывается, интерпретируется первичное понимание, то есть, по Хайдеггеру, само бытие.
В своих работах Хайдеггер неоднократно обращался к творчеству таких поэтов, как Ф. Гёльдерлин, С. Георге, Р. М. Рильке, Г. Тракль. Его интерпретации носят своеобразный, весьма далекий от соответствия привычным академическим литературоведческим методам характер. С одной стороны, это своеобразие вполне объяснимо: Хайдеггер-интерпретатор художественных произведений остается философом, его трактовки названных авторов – это, в сущности, иллюстрации к его же философской системе. Тому же «иллюстративному» критерию подчинен и выбор авторов: Хайдеггер обращается к поэтам, художественное мировоззрение которых чрезвычайно близко его собственному мировоззрению. Поэтому, строго говоря, к интерпретациям Хайдеггера нельзя подходить с литературоведческой «меркой». Но, с другой стороны, невозможно и просто проигнорировать те упреки, которые предъявляли Хайдеггеру в связи с его обращениями к поэтическому материалу. Тем более что осознание того, что же именно не приняло литературоведение в хайдеггеровских интерпретациях, а также причин этого неприятия, поможет прояснить и некоторые существенные аспекты в герменевтической системе философа.
Основной упрек со стороны литературоведения в адрес Хайдеггера связан с невозможностью найти, исходя из самой хайдеггеровской системы, тот критерий, в соответствии с которым можно было бы судить об общезначимости, или объективности, или достоверности той или иной интерпретации поэтического произведения, что в конце концов ведет к полному волюнтаризму – необязательности и произволу в деле истолкования текста.
Действительно, с точки зрения методологии хайдеггеровские интерпретации не отвечают требованиям никаких научных стратегий. Они производят впечатление своеобразных вольных мистико-философских медитаций на поэтические темы и, конечно, далеки от образцов научного анализа. И тем не менее, при всей кажущейся справедливости адресованных Хайдеггеру упреков, они, по-видимому, оказываются не совсем правомерными, потому что, так сказать, «бьют мимо цели».
Дело в том, что невозможность отыскать в герменевтической системе Хайдеггера критерий достоверности не есть упущение, «провал» системы: эта система и не подразумевает такой возможности, что, в свою очередь, связано с природой той истины, к которой обращено внимание философа.
