Введение в литературную герменевтику. Теория и практика - страница 4

Ярким и чрезвычайно показательным примером другого, казалось бы, противоположного унгеровскому, варианта переосмысления, трансформации герменевтической системы Дильтея в филологической области стали работы русского литературного критика, представителя так называемого интуитивизма (или импрессионизма, или имманентной критики – терминологически это направление обозначается по-разному) Ю. И. Айхенвальда (1872–1928) – автора литературных портретов и интерпретатора творчества русских и западноевропейских писателей. Наиболее последовательно свои взгляды на проблемы интерпретации Айхенвальд выразил в теоретическом вступлении к своей знаменитой книге «Силуэты русских писателей».

Целью понимания, его объектом Айхенвальд провозглашает творческую личность писателя, а не тексты как таковые. Никакие внеположные этому объекту реальности – будь то обстоятельства эпохи, культурно-исторический контекст, «общественная среда» или даже биография изучаемого автора – исследованию не подлежат. Все, что поддается систематизации, рационально-рассудочному познанию и абстрактно-категориальному оформлению, не может стать предметом истории литературы, потому что она имеет дело только с реальностью единичного. Суть искусства в том, что оно абсолютно независимо от воздействия каких бы то ни было внешних факторов; оно ничем не опосредовано, не мотивировано; поэтому, изучая искусство, бессмысленно изучать что-либо, находящееся за его пределами. История литературы, понимаемая Айхенвальдом только как сумма эстетических феноменов, никак не связанных между собой, основывается на внерациональной рефлексии творчества отдельных писателей, не подчиняющегося никаким закономерностям, поэтому, в сущности, она вообще оказывается вне компетенции науки и сама наукой признана быть не может. Единственным инструментом в деле изучения истории литературы признается индивидуальная интуиция, которая осуществляется в момент встречи двух свобод – свободы читательского восприятия и свободы писательского творчества.

Таким образом, очевидно, что переосмысление Айхенвальдом герменевтической системы Дильтея касается прежде всего ее объекта (напомним, что для Дильтея объектом понимания является человек в его историческом бытии) и осуществляется на пути абсолютизации одной стороны этого объекта и игнорирования другой, за счет чего герменевтика Дильтея предстает в крайне редуцированном виде.

Регулярность, с которой стремление к упрощению философской системы (в данном случае неважно, каким образом это упрощение достигается) проявляет себя в работах представителей духовно-исторической школы или интуитивизма/импрессионизма, то есть в работах, ориентированных на эту систему, делает очевидным тот факт, что обе тенденции (дополнить или редуцировать) возникли не случайно. Видимо, предпосылки к их появлению заложены в самой системе Дильтея. До тех пор, пока идеи последнего пребывают на почве философии, в области чистой мысли, эти тенденции не обнаруживают себя, как некий скрытый потенциал; но как только реализуется попытка применения отвлеченных философских построений в практическом литературоведческом, или, в терминологии Айхенвальда, историко-литературном, анализе, этот потенциал начинает немедленно разворачиваться.

Возникшая на почве герменевтики Шлейермахера, система Дильтея в известном смысле сама явилась ее редукцией. Дело в том, что, согласно мысли Шлейермахера, принцип герменевтического круга должен проявляться не только в области соотношения части и целого (то есть в области объекта понимания), он распространяется вообще на все уровни и аспекты проблемы понимания, в том числе и на методологический ее аспект. Когда Шлейермахер провозгласил равноправие двух методов – сравнительного и дивинационного, – он руководствовался именно этим. Каждый метод самостоятелен (то есть применяется независимо от другого), методы поочередно сменяют друг друга, и результаты их использования соотносятся, взаимодополняя и корректируя друг друга. Плодотворность принципа герменевтического круга в том и заключается, что благодаря ему внутри самой познающей системы находятся механизмы, обеспечивающие самокорректирование результатов ее действия, за счет чего осуществляется самодвижение системы, ее саморазвитие. Дильтей же, сохранив принцип герменевтического круга в области объекта исследования (часть – целое), не признал его в сфере методологии, отказавшись от применения сравнительного метода в науках о духе. В результате его система оказалась более простой, чем у Шлейермахера, но и менее продуктивной: в сущности, он отключил в системе понимания механизмы самоконтроля. За счет движения от части к целому и от целого к части круговая структура процесса понимания у Дильтея сохранялась, но за счет действия единственного метода это круговое движение в значительной степени утрачивало восходящий характер (именно этот момент смущал, например, Унгера) и в пределе грозило подчиниться принципу «дурной бесконечности», то есть круг переставал быть одновременно циклом, потому что в отсутствии сравнительного метода не возникало ничего, с чем результаты дивинации могли бы быть соотнесены и чем они могли бы быть скорректированы, подтверждены или опровергнуты. Во всяком случае, в таком виде герменевтический круг создавал известную трудность, потому что он ставил под сомнение возможность завершения понимающего движения, то есть его, этого движения, конечную результативность.