визит бухарскому посланцу. В разговоре с ним, как с приятелем, он узнал, что г. Струве с компанией находится в самом городе Бухара заарестованными на том основании, что во 1-х у них не было письма к эмиру от государя, во 2-х, что в Оренбурге задержан его посол, отправленный с грамотами к Русскому двору, и в 3-х, что в России задержано до 700 человек бухарских купцов; г. Струве с 21 своим спутником и 7 русскими купцами, оставленными в бухарских владениях, по словам посла, не раньше будут освобождены, как по освобождении купцов бухарских и допущении послу следовать в Петербург. Такой обмен посланец предлагает произвести в Казале. Генерал Романовский объяснил ему, по-приятельски, что всё, что он говорит, вздор, что Бухара должна иметь доверие к нам и без всяких церемоний должна освободить всех русских, иначе дело примет неприятный для Бухары оборот, и что, кроме этого, эмир обязан в скорейшее время согласиться на меры, предлагаемые нами для упрочения торговых сношений на основаниях международного права, чтобы впредь избегнуть навсегда каких бы то ни было недоразумений. Потом господин Романовский объявил им, что уже Бухара вынудила дружественную ей державу принять более сильные меры, чтобы понудить выполнить её требования, что Черняев перешел Сыр-Дарью и что, сделавши этот шаг, Россия не остановится до тех пор, пока желания ее не будут удовлетворены, что понятно, что этот шаг вызван не желанием приобретать бухарские земли, а единственно с целью понудить эмира уважать законные требования русского правительства. Ко всей этой речи бухарец остался совершенно равнодушен, всю причину неудовольствий сваливает на Россию и говорит, что теперь действительно война неизбежна с обеих сторон. Он говорил, что не бухарцы первые заарестовали купечество русское, а наоборот; не бухарцы заарестовали первые посла, хотя господина Струве он не считает и послом, ибо генерал Черняев, по его мнению, не имеет права отправлять посольства к коронованной особе и, что если бы какой-нибудь бухарский токсаба (военачальник – В. Ф.) прислал к русскому царю своего чиновника, то, наверное, его не приняли бы за посла – и посмеялись бы, если бы не обиделись. Беседа в таком роде продолжалась дольше часа и в конце концов бухарец настаивал на обмене, а господин Романовский говорил, что теперь уже поздно и, что кроме обмена есть еще более важный вопрос о назначении в Бухару русского консула и упрочении торговли на будущее время. Посол остался равнодушен ко всему; потому мне кажется, что ему все равно, что бы ни случилось с Бухарой и его эмиром. Он живет в Оренбурге отлично и, пожалуй, очень был бы рад приписаться к какой-нибудь гильдии. Более от себя прибавить я не осмеливаюсь ничего, потому что, не побывавши на линии, считаю себя еще весьма мало знакомым с этим делом. Здесь говорят, что причина всех бед – сам г. Струве, потому что г. Черняев не думал отправлять его в Бухару, но он сам напросился; насколько это справедливо, конечно, скоро разъяснится. Господин Крыжановский 5 марта полагает оставить Оренбург. Теперь он заботится об участи голодающих и мрущих, как мухи, башкир. В одном уезде, в течении какого-нибудь месяца, осталось круглых сирот 1500 детей, которые находятся на попечении Оренбургского общества, обувающего и одевающего их на частные пожертвования. Новая экспедиция Черняева подняла на ноги здесь все воинство, все рвутся туда, забыли и об Кунграде, и об Аму-Дарье, каждый желает отличиться, даже я видел во сне, что получил Георгиевский крест. По слухам, могу сообщить Вашему Пр-ству, что здесь полагают учредить ученую комиссию для изучения Азии, во главе которой полагают поставить Н. В. Ханыкова
