***
Лючиана Ксилия подумала, что уже умерла. Без света невозможен фотосинтез, а без него дриадам — верная смерть. Но к счастью, темнота оказалась временной.
А вот некромант Север Мрак Холин с удовольствием бы продлил бы эти блаженные мгновения. Не видеть испуганную палку, которая ему досталась, уже хорошо. А находиться в темноте и тем самым быть ближе к умиранию и того лучше.
В полумраке лицо Ксилии приобрело не просто зеленоватый, но даже мертвенный оттенок, что неожиданно понравилось Северу. Он даже начал рассматривать ее с интересом. Но нет. Не оно. Интерес быстро сменился чувством, близким к отвращению.
Худышка, если одним словом. Интересно, может, ее откормить получится? Груди из-за этой горшечной пальмы вообще не видно. А может и нет ее? Лучше б ему рыжая ведьма выпала, что ли, вот там буфера, как надо. Или та симпатичная вампирочка, вообще идеально. А так, не конкурс, сплошное издевательство.
Эту оглоблю можно было сделать привлекательной для Севера лишь одним способом — убить, а затем воскресить. Интересно, позволят ли это условия конкурса?
И тут случилось то, чего никто из них не ожидал. Лючиана внезапно отбросила свое дерево и кинулась на шею Северу. Прижалась так, что он понял — грудь все же есть. Дриада, кажется, тоже кое-что поняла.
— Что вы такое делаете? — попытался отбиться Мрак Холин.
— Сама не знаю, — пролепетала дриада. — Я всегда боялась таких, как вы.
— И это взаимно. Меня от вас тоже воротит, не представляете, насколько… погодите, может мы и есть страх друг для друга? Слезьте с меня, пожалуйста, и попробуем это обсудить.
Он сказал “слезьте”, потому что она почти на него запрыгнула. Но Лючию, кажется, парализовало от страха, потому что ручки-веточки тесно оплели плечи некроманта и ослаблять хватку не собирались. Главное, чтобы корни не пустила. Даже про кадушку свою забыла, настолько ужасам поддалась! И как прикажете с таким страхом справляться? Север вздохнул и потянулся навстречу неизбежному.
Дракон и фея стояли в поле под открытым небом. Внезапно прямо над ними вспыхнула молния, и громыхнуло так, что дрогнула земля. А потом начался ливень.
– Мои крылья! – взвизгнула феечка, – они намокли! Я не смогу больше летать!
Она зарыдала и уселась на мокрую землю. Ее крылышки поникли, платье намокло и превратилось в несимпатичную тряпку.
– Чего ревешь? – недовольно зыркнул на фею Даркхейн.
– Я не смогу теперь летаааааать, – рыдала Тринь-Тринь.
– Вот дурында, иди сюда, – дракон подхватил фею одной рукой и прижал к себе сотрясающуюся от рыдания малышку. Она оказалась не такой уж и миниатюрной, как он думал. Конечно, он мог обхватить ее талию одной рукой. Но это была хрупкая девушка, а не дитя.
Дракон раскрыл над добычей свои кожистые крылья, чтобы защитить от дождя и прижал ее дрожащее тельце к горячей драконьей коже, чтобы она быстрее высохла и согрелась. Феечка пригрелась у него на груди и расслабленно растеклась по ней. Драконья ипостась довольно заурчала. Но крылья феи никак не хотели высыхать, и тогда Даркхейн решил подуть на них своим горячим воздухом. Чуть-чуть.
Вроде он действительно выдохнул легонько, но нежные крылья феи воспламенились и она громко закричала, в ужасе отстраняясь от дракона.
– Очередная пара задание провалила! – громко оповестил ведущий, отбирая у дракона его самое ценное сокровище, его половинку. Однако Тринь-Тринь была этому только рада, и высоко вскинула гордый носик. Ее крылья были в порядке, так как настоящие увечья во время испытания нанести было нельзя.
