Аскольд Фамелье ир-Зорян, один из лучших представителей расы людей-птиц, больше всего на свете боялся лишиться крыльев. Поэтому, увидев, что они все еще при нем, а с драгоценным оперением все в порядке, вздохнул с облегчением.
— Странное место, — заметила Сенсория Мнемония.
Точно, он и забыл, что перенесся в первое задание с ней. И тоже решил осмотреться. Они были на дне большого каньона. Вокруг — только унылого вида камни. Под ногами тоже, с острыми сколами и влажными от сырости боками. Тяжело по таким передвигаться в обуви для бала.
— Какой твой самый большой страх? — спросил Аскольд.
Сенсория пожала плечами.
— Потолстеть боюсь. Но, вроде бы, не сбылось, как мне кажется.
— И у меня не сбылось. Наверное, не сработала на нас божественная сила аннунаков.
Серая мышка ему уже почти нравилась. Из нее получилась бы хорошая служанка, допустим. Но как пара гордому ирлингу она не подходила. Так что задание следовало провалить. Вот только как? Их даже не пугали ничем. Может, если выбраться из этого каньона, начнутся настоящие испытания?
— Давай я возьму тебя на руки, — великодушно предложил Аскольд. — И мы полетим на поверхность.
— Какой ты благородный! — восхитилась Сенсория. — И это при том, что я тебе совершенно не пара. Как ты вообще меня терпишь?
Фамелье ир-Зорян чуть от удовольствия не заурчал, легко подхватил девушку на руки, расправил свои прекрасные, божественные, великолепные крылья, разогнался, насколько позволяла тесная площадка и взмыл вверх.
Этот сладостный полет длился секунд пять. Потом произошло сразу три вещи.
Тело Сенсории раздалось вширь, резко прибавив килограммов пятнадцать к имеющемуся весу. Это раз.
Крылья ирлинга провисли, бессильно опадая. И с них посыпались перья, как листья клена в конце сентября. Это два.
И в-третьих, они упали. Хорошо хоть, взлететь слишком высоко не успели.
— Крылья! Мои крылья! — запричитал Аскольд, моментально вскочив на ноги.
— Фигура! Моя фигура! — зарыдала серая мышка, пытаясь встать. Но, кажется, за время падения в ней прибыло еще около центнера весу.
Ирлинг пришел в отчаяние, он принялся собирать лежащие на камнях перья, пытаясь приладить их к крыльям, теперь больше напоминавшим часть скелета птеродактиля.
***
Энайола стояла перед входом в небольшую избушку. В руках у нее была корзинка с пирожками, а на голове появилась красная панамка. Темнокожая эльфийка постучала в дверь, и хриплый голосок попросил ее дернуть за какую-то веревку.
Дроу вошла в темную затхлую комнату, здесь была лишь огромная кровать с серым застиранным бельем и колченогий стул у ее изголовья. Энайола, поеживаясь, оглянулась. Здесь было страшно. Оооочень страшно.
– Бабушка? – едва слышно позвала дроу.
Шер Уолкс не понимал, почему он лежит в старой застиранной сорочке на несвежей постели. Но к нему медленно приближалась его партнерша по испытанию, а в ее руке была плетеная корзинка с ароматными пирожками. В животе у оборотня предательски заурчало, и он постарался сказать как можно ласковее:
– Подойди поближе, дитя мое!
Энайола сделала неуверенный шаг к постели. Недовольство бабушки — самый сильный страх всей ее жизни. Приблизившись к кровати, дроу спросила:
– Бабушка, что с твоим лицом? Опять всю ночь не спала из-за моего конкурса? Я буду стараться, обещаю, – всхлипнула эльфийка.
– Отдай мне свою корзинку, – оборотень не хотел пугать дроу, но запах свежей выпечки сводил его с ума. Не в силах сдержаться, он перекинулся в волчью ипостась и кинулся к Энайоле, вырывая корзину с пирожками у нее из рук .
