— Поправляйся, — шепчу спящему волку и выхожу на улицу.
Горыныч сидит на деревянной чурке у той самой стены сарая, к которой недавно меня прижимал. Он курит и с прищуром смотрит на меня. Так и хочется спросить — добавить тебе, паразит? Но я не спрашиваю, быстрым шагом иду к калитке. Надо валить.
Горыныч не препятствует моему уходу по-английски, и как только я оказываюсь за пределами дачного участка, с души падает нехилый такой булыжник. По дороге, поднимая пыль, мчится чёрный «Мерин» Иваныча.
— Поехали отсюда, — командую другу, оказавшись в машине.
— Что за кипиш? — Иваныч не спешит уезжать. — Случилось чего?
— Ничего. Волка я починила. Если ещё раз пулю не выхватит, то жить будет долго и счастливо, — тараторю. — Поехали в город.
— Надо к пацанам заглянуть. Перетереть, — Миша глушит мотор.
— Ясно. Тогда я пешком пройдусь, — дёргаю рычаг на двери.
— Стоять! — друг ловит меня за локоть. — Тома, какого хрена?
— Вот и я хочу у тебя спросить, Миша, — смотрю на него со всей накопившейся злостью, — какого хрена, а?! Привёз меня не пойми куда — к оборотням, а сам свалил!
— Испугалась?
— Нет, — фыркаю. — Короче, или ты везёшь меня домой, или я иду пешком.
Ультиматум действует. Иваныч ворчит, но заводит «Мерина».
3. Глава 2
До самого моего дома Миша молчит. Он даже музыку в машине не включил. И я молчу. Жду, когда извинится.
— Том, ну чо ты? — Миша паркуется у подъезда.
— Я?!
— Мне надо было срочно съездить, — оправдывается. — Всего на полчаса.
— А мне, знаешь, хватило, — кривлюсь, вспомнив Горыныча.
— Не прессуй меня, Тамара, — тяжело вздыхает Иваныч, — без этого проблем выше крыши.
— Угу, по тебе видно. Рассказывай, зачем с оборотнями связался?
Друг опускает стекло, достаёт сигарету из пачки и чиркает спичкой. Запах серы, сигаретного дыма и тяжёлых мыслей…
— Хочу потихоньку от дел бандитских отойти, — признаётся Миша.
— Ты?! Серьёзно? — удивлению моему нет предела.
Иваныч человек неплохой, но плотно сидит на игле опасности и адреналина. Не представляю его белым и пушистым.
— Ты же мне всю плешь проела, что жить надо честно, — курит, смотрит куда-то вдаль.
— Я на звание твоей совести не претендую, — отвечаю тихо.
— По любому, — хмыкает друг. — Но чем дольше в этом дерьме варюсь, тем больше убеждаюсь, что ты права. Не готов я сдохнуть ради очередной пачки бабла.
— И что делать будешь?
— Перевожу бизнес на легальные рельсы. Из-за этого доходы падают, а братва недовольна. И вообще, соскочить не так просто. Неделю назад меня чуть в моём же подъезде не шлёпнули.
— Кто? — у меня глаза по пятьдесят копеек.
— Есть один хрен оборзевший, — Иваныч делает глубокую затяжку, выдыхает дым в открытое окно. — Или он меня, или я его.
— Для этого тебе волки, да?
— Для этого.
— Тогда у меня плохая новость, — достаю из кармана юбки пулю. — Я её из твоего оборотня вытащила. Пуля сделана из сплава, в котором есть серебро, а перед тем как зарядить в ствол, её натёрли чистотелом. Серебро плюс чистотел равно смерть оборотня.
Я это без всяких анализов определила. Внучка ведьмы такие вещи чует на раз-два.
А у Миши на лице глубокий мыслительный процесс. Переваривает, что я сказала.
— Ничего не понял, — признаётся. — Пацан-то жив.
— Потому что крепкий, как Альфа. Или Бета? — гну бровь, прекрасно понимая, что Миша в курсе.
— Альфа он, — нехотя подтверждает мою догадку и щёлкает пальцами, отправляя бычок на асфальт.
— Есть много способов убить оборотня. Даже Альфу или Бету. Тот, кто стрелял в Лихого, отлично разбирается в тонкостях. И, боюсь, если будет ещё одна попытка хлопнуть твоих волчат, то…
