Уверенный в себе зверь без лишней борзости и понтов — это с первого взгляда ясно. Красивый… Чёрт, оценивать внешность оборотня я не собиралась! Но у меня есть глаза. Опасный, серьёзный мужик. Альфа. От Лихого за несколько метров фонит самцом. Это не манящий, как у Горыныча запах, от которого голова кружится. Тут другое — скуластый, с хитрым взглядом — я его не боюсь, но предпочла бы не встречаться. Тот случай, когда в молчании истины больше, чем в словах.
— Вижу, узнала меня, — тонкие губы зверя растягиваются в мягкой улыбке. — Говорила, доктор, а работаешь в лаборатории.
— Так бывает, — смотрю хищнику в глаза. — По-моему, ты живое доказательство моей квалификации.
— Не поспоришь, — ухмыляется Лихой. — Я спасибо сказать пришёл.
— Говори и уходи, — выдаю на выдохе и иду открыть окно.
Жарко.
За моей спиной шуршание и хруст рвущейся бумаги. Лихой с газетным свёртком пришёл…
— Ну и? — поворачиваюсь к хищнику, чтобы поторопить его с благодарностью и замираю.
Волк стоит, сжимая в крепком кулаке букет роз. Цветы красные, «жирные», с большими шипами. И очень ароматные. Розовый дух быстро расходится по кабинету, даже открытое окно не помеха.
— Не знал, какие ты любишь, — зверь шагает ко мне. — Взял розы. По классике.
— За цветы спасибо, — беру букет из лап оборотня и кошусь на резиновый член.
Он так и лежит на полу в углу рядом с сейфом и мерзонько жужжит — добавляет сцене пикантности. Лихой тоже поглядывает в злосчастный угол с язвительной однобокой улыбкой на красивых губах.
У меня щёки наливаются жаром. Надо срочно выключить орган и убрать его с глаз долой! Пока я со стыда не сгорела…
— Минуту, — заявляю почти уверенным тоном и, оставив розы на подоконнике, иду обезвреживать недоразумение.
Чего мне стоит этот рывок, словами не выразить! Несколько секунд позора, и член затихает. Я прячу его под ворох рваных газет на Светкином столе и поднимаю глаза.
— А вот и ваза нашлась, — хмыкает Лихой и цапает с подоконника пыльную банку.
С букетом и тарой зверь уверенным шагом отправляется к раковине. Поухаживать решил?..
— Стой! — спохватываюсь.
Поздно.
Вода из крана бахает так, что банка вылетает из руки Лихого и, ударившись о железную раковину, разбивается. Осколки, матюки и кровь из крепко сжатого волчьего кулака.
— Дай посмотрю, — мигом оказываюсь рядом со снова раненым оборотнем.
— Х*рня, царапина, — он не даётся.
Алые капельки пачкают кафельный пол, розы под ногами дополняют натюрморт.
— Вчера вечером воду отключали, — объясняю причину происшествия, — вот воздух в трубах и скопился. Этой раковиной сегодня ещё не пользовались, — вздыхаю, глядя на невезучего зверя. — Давай посмотрю.
Волк недовольно кривится, но разжимает кулак. Приличный порез — даже с волчьей регенерацией понадобится пара часов, чтобы затянулся.
— Насмотрелась? — спрашивает тихо.
— Надо перевязать, — закрываю воду и иду к сейфу.
У нас там аптечка хранится. Только ключа на месте, как всегда, нет. Наверное, опять у Светика в кармане халата. Чемоданчик дежурный я оставила дома. Но в сумочке есть чистые носовые платки — подойдут.
Вытряхиваю содержимое сумки на стол, а Лихой тут как тут — уже читает объявление бабы Нюры, которое вместе с другим моим хламом оказалось на столешнице.
— Комнату сдаёшь?
— Нет, не сдаю, — забираю у него листок и сую в сумку. — Не я, — уточняю.
— Телефончиком не поделишься?
— На даче плохо живётся? — фыркаю. — Свежий воздух, лес рядом. Что ещё оборотню надо?
