Выдача преступников - страница 55

Что же касается общераспространенного заблуждения о факультативности пространственного компонента преступления в рамках учения о составе преступления, то оно зиждется, видимо, на той предпосылке, что состав преступления включает в себя не все присущие преступлению признаки, а лишь те, которые отражены в уголовно-правовой норме. Скажем, известно, что нет беспоследственных преступлений, но есть составы преступлений, в которых последствие не включается в состав. Присутствующая в этом утверждении недоговоренность очевидна: допустим, что нет преступлений, существующих вне пространства, но есть составы преступлений, в которых пространство не включено в число их признаков.

На самом деле нет и не может быть общественно опасных деяний, существующих вне времени и пространства как всеобщих атрибутов бытия социальной материи. А стало быть, не должно существовать и составов преступлений, не включающих в себя признак, указывающий на «территориальную привязку» предусматриваемых ими деяний. Иное возможно лишь в абстракции. В реальности же нет, например, состава кражи вообще, а есть состав кражи по российскому, французскому, германскому и другим уголовным законам. Но состав кражи, как российская модель преступного поведения, применим лишь к кражам, совершенным на российской территории, или к кражам, совершенным вне ее, но гражданами России. Правильно когда-то отмечал А. Н. Трайнин, что «и личность, и собственность, и все объекты ограждаются уголовным законом не “вообще”, вне времени и пространства, а всегда и всюду в системе общественных отношений»,[331] т. е. в системе отношений данного государственно (а значит – и территориально, пространственно) организованного общества.

Только непониманием обязательной принадлежности пространственного компонента каждому составу преступления и можно объяснить отмеченный выше факт включения предписаний о действии уголовного права в пространстве не в материальный, а в процессуальный закон (ст. 7 УПК Франции 1808 г., ст. 3 Основ уголовного судопроизводства СССР 1924 г. и др.). А иногда законодатель уступал решение этого вопроса исполнительной или судебной власти, как явствует из декрета СНК РСФСР от 5 сентября 1921 г. «О преступлениях и проступках, совершенных на судах, плавающих под Российским флагом»[332] или Циркуляра Военной коллегии Верховного Суда СССР от 29 апреля 1926 г. «О применении военными трибуналами уголовных и уголовно-процессуальных кодексов союзных республик при совершении лицами плавающего состава союзного флота преступлений во время нахождения на море».[333]

Ныне, когда уголовное законодательство Российской Федерации состоит исключительно из Уголовного кодекса (ст. 1 УК), который для осуществления поставленных перед ним задач устанавливает основание и принципы уголовной ответственности (ст. 2 УК), когда в соответствии с принципом законности преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом (ст. 3 УК), такое положение совершенно недопустимо. Нет и не должно быть уголовного кодекса, в котором не были бы определены территориальные пределы его действия.

Другой причиной неподобающего по предметно-правовой природе места пребывания пространственно-темпоральных предписаний является необоснованное стремление рассматривать их в качестве самостоятельных норм права, специфика которых видится лишь в том, что они (в отличие от субстанциональных норм) являются