– А как с оживлением? – спросил Дима.
– С оживлением пока никак. Может, лет через пятьдесят, или сто… Но главное, теперь наш пациент может подождать. Он не сгниёт. Гарантии на сто процентов, конечно, нет. Органика – штука малопредсказуемая. Но у человека есть шанс на жизнь. Пули мы убрали – и из сердца, и из печени.
– Фантастика… – мотнул головой Дима. – Но я верю. Можно взглянуть на него?
– Это можно. Пойдёмте.
Они спустились в подвал, освещённый режущим глаза синеватым светом. Было холодно. Врач подвёл майора к прозрачной стене, тронутой по краям морозным узором. За стеной на продолговатом возвышении стоял саркофаг, в котором, частично выдаваясь над верхним краем, как мумия фараона, лежало обнажённое тело человека, недавно ещё бывшего начальником Димы. Должно быть, это действовали консерванты – лицо не обросло щетиной. Только полуседые усы, как и было. Строго сомкнутые губы придавали мастеру выражение всезнающей печали. Дима несколько секунд смотрел на это лицо – худощавое, красивое лицо зрелого мужчины без возраста. Малознакомое без очков. Шеф всё хотел перейти на контактные линзы…
* * *
Назавтра Дима приехал на квартиру Ярослава Матвеевича. Печально прошёл по комнатам. Постоял у окна… И взялся за дело. Начал осматривать вещи, книги, складывать, измерять, подсчитывать. Зашёл сосед – невысокий, кряжистый, в полосатых пижамных брюках и майке. Глянул растерянными глазами, пробормотал: «Эх!.. Сначала дочку, потом самого…» Махнул рукой и ушёл.
Следующим днём Дима привёз и внёс в квартиру, с помощью водителя, много одинаковых пустых ящиков. Стандартные белые пластиковые контейнеры, семьдесят на пятьдесят, с утопленными ручками по бокам – как раз для
переноски одним человеком. Лишь некоторые были большего размера. Неизвестно, где, в какой фирме Дима их нашёл.
Он отпустил водителя. И начал укладывать в контейнеры имущество Ярослава Матвеевича. Книги, альбомы, коллекции, репродукции картин. Документы. Награды. Несколько женских безделушек. Должно быть, память о дочери… Одежду он решил не класть. Там дадут. Или правильнее – тогда? Кто знает, какие будут моды. Но форму генеральскую, конечно, надо положить. И кое-что ещё. Конечно, этот свитер, тёмно-синий с белым. Он у шефа с зимы, тогда приезжала дочка… Так. Грампластинки. По нынешним временам – антиквариат. Или винтаж? Довольно много… А этот ящик с деревянными боками, прозрачной крышей и с большим резиновым кругом внутри – это, видимо, и есть проигрывающее устройство. Над кругом рычаг болтается. Зафиксировать, подпихнуть тряпок. Закрыть – ив контейнер… А это, похоже, маленькая, переносная версия. Написано: «Электрофон». В контейнер…
Так, холодильник. Оставляем тут. Он тогда устареет. Телевизор – тоже. И компьютеры устареют. Впрочем, нет! Что на жёстком диске… Дима включил комп, переждал загрузку. На поле рабочего стола с картинкой русского леса появилось множество значков. Он щёлкнул мышью, просмотрел диск данных.
– Много чего… – пробормотал он. – Отправляем.
Разумеется, с системным блоком должна идти и вся родная периферия. Оба компьютера были уложены в полном составе. Затем он собрал флешки.
Мелькнуло желание взять что-нибудь на память о мастере. Но он тут же решил: несерьёзно. Человек, можно сказать, жив. Я же ему всё это отправляю. А память и так не пропадёт…
Всё-таки он взял одну из авторучек.
Контейнеры были заполнены – остались два пустых – плотно закрыты и опечатаны. На крышки Дима наклеил одинаковые, заранее сделанные ярлыки: «Имущество Ярослава Матвеевича Неверова. Контейнер №… из 47». Ниже, шрифтом помельче, было предусмотрено: «В случае недоразумений обращаться в технологическую службу МВД РФ, комн. 730, лучше непосредственно к В. М. Артемьеву». Адрес, телефоны… Всё было заверено Диминой подписью и печатью. Снабдил он ярлыками и пустые ящики – чтобы не нарушали счёт. Только приписал внизу: «Без содержимого». И расписался.
