Вздохнул, побродил по опустевшим комнатам. Вот этим и страшна смерть, подумалось ему. Расстаёшься с человеком навсегда. И этого я себе не прощу. Опоздал…
На улице дул ветер, в нём уже ощущался лёгкий аромат осени. По небу бежали облака. Вадим медленно шёл к автостоянке. Дорожка вилась среди начинающих желтеть кустов и деревьев. Ему вспомнилось, как передал шефу слова технолога Юры Мухина об оранжевом халате с чёрными крестами. Генерал только поулыбался. Но позже сказал:
– Если уж говорить о цветах… вообще о гербе нашей службы… я представляю себе так: на чёрном фоне – яркий зелёный луч. Луч надежды посреди мрака.
Диме как гербоведу-любителю такая расцветка не очень понравилась. Не принято накладывать металл на металл, финифть на финифть… Но сейчас многое меняется. Светло-зелёное на чёрном, вообще-то, должно смотреться.
И ещё вспомнилось, как однажды они с Ярославом Матвеевичем увидели в переулке, в витрине книжного магазина портрет девушки.
– Смотрите, Дима, – сказал шеф.
Портрет был не совсем обычен. Особенно для сегодняшних времён. На прекрасном темноглазом лице лежали зеленоватые блики света и фиолетовые тени. Явно не наше Солнце там светило. Фантастику Дима почитывал… За спиной девушки бесконечные тёмно-синие пространства были полны звёзд; белели немногочисленные облачка туманностей. Черноволосая исследовательница Дальнего Космоса чуть тревожно смотрела за край портрета. Возможно, приборы на пульте управления показывали ей что-то не то…1
– Вы её знаете? – решил сострить Дима.
– Знаю, – серьёзно ответил мастер. – Она родится через тысячу лет. Вы, Дима, хотели бы жить тысячу лет?
– Вопрос на засыпку… – засмеялся он. – Ну конечно, хотел бы.
Да, были у шефа странности. А у кого, собственно, их нет? Только у самых скучных…
Дело надо продолжать. Начинать штурм «второго этажа». Должностное ворьё… Всё наворованное – в зарубежных банках, в оффшорах. Семья – в Европе, в Америке. Здесь у него два костюма, три рубашки, пять галстуков, вторые ботинки… Белый и пушистый. В кабину всех, всех поголовно, по графику. Из страны не выпускать. Забугорную недвижимость пусть продают. Средства – возвращают домой и сдают. Что с самими делать, там посмотрим…
Завтра везти контейнеры в Одинцово. Грибанов обещал приготовить место. Конечно, никто не станет целый век или полвека сохранять квартиру за временно отсутствующим жильцом. Надо освобождать… И сделать сообщение в семьсот тридцатой.
И ещё предстоит держать ответ перед президентом за фантастическое, в форс-мажоре принятое решение, не позволяющее даже толком похоронить человека, так внезапно ушедшего в мир иной…
Писатель Григорий Ольховский: из дневника
Отчего так печален наш мир? Оттого, что это мир смертей. Рождения незаметны. В таком-то роддоме сегодня родилось столько-то младенцев. А каждая смерть… Потрясает, обкрадывает, наносит незаживающую рану, слабого человека может убить. И с каждой смертью мир делается более пустым.
Не хочется, чтобы судьба похоронила окончательно моего героя Неверова. Как не похоронила его прообраз, генерала Нестерова. Кстати, и другим участникам этой истории пришлось придумывать новые фамилии. Всё-таки не историческое исследование, а роман. Карцев у меня Кольцов, Арсентьев – Артемьев, Марченко – Тимченко… Будь я фантастом – обязательно бы написал о воскрешении Ярослава Неверова через пятьсот или тысячу лет.
