– Это небольшая программа, написанная из зловредных побуждений. Вызывает порчу программ, данных и самого компьютера. Распространяется по компьютерным сетям, по интернету.
– Так знаю я! Это мьерда-бланка2. А ты – вирус, вирус…
– Другой век! – улыбнулся я. – Другая терминология… Так значит, оно у вас есть?
– Бывает… Но, мягко говоря, не приветствуется. В азиатских, африканских странах – откуда, в основном, и идёт эта пакость, – авторам отрезают уши. Кое-где и нос.
– Ав Европе?
– По-всякому. Сажают в тюрьму, делают отметки в документах, ущемляют права… Но новые мьерда-бланки появляются всё реже.
– Нет охотников.
– Конечно. Приживить пластиковые уши – не штука, однако их легко отличить от настоящих. Не краснеют, прикосновений не чувствуют… Морока с ними.
– Ты так хорошо знаешь предмет…
– А в институте с нами учились пакистанцы. Один был с пластиковыми. Жаловался – возле них жутко чешется. Все время почёсывал… Ага, сейчас наша остановка. Звенигород.
– Я не понимаю, зачем им это.
– Из дурости, из вредности. Думают, что не поймают. Сейчас всех ловят. Хакеров запросто умножают на ноль.
Мы вышли на платформу и спустились к дорожке, тёкшей среди густой травы. Дорожка была твёрдая, белая с сиреневым оттенком. Впереди, в гуще деревьев, виднелись невысокие строения. В другой стороне, за берёзовой рощей, полого поднимался склон холма. По зелени протянулось вдоль и в стороны огромное золотистое здание странной конфигурации: будто исполинская ящерица распласталась. Чуть повёрнутая голова, расставленные лапки, длинное туловище и изогнутый хвост…
– Сейчас придём, – сказал Саша. – Тут и жить будешь, если понравится.
– Там? – кивнул я на «ящерицу».
– Нет, – хохотнул провожатый. – Ты из возраста вышел. Там! – он махнул в сторону невысоких домов впереди.
– А это что, на холме?
– Детский городок.
– Воздух чистый… – проговорил я. – А заводские трубы где? Промышленность в Сибирь переехала, что ли?
– Нет, зачем же? Всё тут. И трубы никуда не делись. Просто утратили свою гордую вертикальность. Дымят не в воздух, а в дымоприёмник конверсионного цеха. И сточные воды в этот цех текут.
– А если в нём авария?
– Тогда стоп производство. Ни шагу дальше, пока не отремонтируют. Законы строгие. Никакой пощады.
Мы вышли на широкую улицу. Улица была зелёной – слева и справа пешеходная дорожка, а посередине – бесконечный травяной газон. Точнее даже, луговина. Цвели ромашки, колокольчики, розовый и белый клевер. Гудели пчёлы и шмели, порхали бабочки.
– А где же проезжая часть? Автомобили?
– Там, – махнул Саша рукой. – За домами.
«Там» было довольно далеко. Я покрутил головой, но ничего не увидел. Не было и слышно моторов.
Навстречу шли парень и девушка. Он – выше среднего роста, в светлом спортивном костюме, с роскошными чёрными усами на продолговатом лице. Чёрные волосы коротко подстрижены. Он нёс большую полосатую сумку. Девушка была – радость', глазастая, с выразительным лицом, с классической фигуркой, в прилегающей кофточке, в юбке, похожей на опрокинутый венчик цветка – впечатление усиливал край, вырезанный широкими зубцами.
Парень улыбнулся, приветственно вскинул руку:
– Саша!
– Артур, привет! Вот, веду тебе соседа.
– Отлично! Как вас зовут, сударь?
– Ярослав.
– Меня Артур. Увидимся!
Его спутница ослепительно улыбнулась, и они ушли.
– На экспресс идут, – сказал Саша. – Ну, как тебе сосед?
– Нормальный, вполне. А девушка – его жена?
