– За жизнь… Холост или женат, какой оклад, не обижает ли начальство…
– И как начальство, не обижает?
– Нет, товарищ генерал. Хорошо относится. Спасибо.
– Ну, то-то…
* * *
Президент смотрел в окно. Сменить бы министра… Но жаль гнать такого сильного, грамотного администратора. Хотя и с валидолом в кармане. Он думает, что об этом никто не знает. Но дело ведь тоже нужно делать!
В безоблачном небе изогнулся дугой след самолёта. Истребитель… Президенту вспомнилась лётная юность. Вспомнился и тот, всего двухлетней давности, полёт на «МиГе».
В программе поездки было посещение одной из лучших воинских частей округа. Командир авиачасти полковник Мартынов – высокий, худой, стремительный – называл своих подчинённых не иначе, как асами. Президенту нравился и Мартынов, и его лётчики, и обращение «товарищ президент». Слово «товарищ» сохранилось в армии, и нет тут ничего коммунистического, одно лишь боевое товарищество.
Пели турбины. Истребители, розовые от раннего солнышка, высокими двойными хвостами напоминая парусники, неспешно, горделиво выруливали. Отсверкивали стёклами кабин. Проносились по полосе и срывались в небо. Убрав шасси, бросались в кружение трёхмерного танца… Асы крутили над аэродромом одиночный и групповой пилотаж, вели показательные воздушные бои. Но было в программе и нечто необычное.
Мартынов приказал майору Зарубину:
– Дадите товарищу президенту провозной на спарке «МиГ-29». Выполните комплекс сложного пилотажа.
– Можно и с элементами высшего… – вставил президент.
Конечно, всё было согласовано заранее, и лётчик назначен и оттренирован, и – на всякий случай – дублёр. Но окончательное «добро» прозвучало только сейчас, когда Кольцов вполголоса сказал командиру части: «Можно». И, конечно, в свите нашлись те, кто возражал. Ничего, возражающие всегда найдутся…
Одеваясь под наблюдением инструктора к полёту, Кольцов уловил чутким ухом негромкие голоса:
– Учти, он сто лет не летал. Так что ты полегче. Пилотируй уважительно. Никаких предельных режимов!
– Есть, командир. Я понимаю. Не обижу.
Президент усмехнулся про себя…
Ничто не изменилось. Полёт и пилотаж с перегрузками до шести единиц он ощущал так же, как и два десятка лет назад. Лётчик заботился:
– «Сокол-два», доложите самочувствие.
– Я «Сокол-два»! Самочувствие отличное, – весело отвечал он. – Продолжаем!
Когда стало ясно, что пилотажный комплекс заканчивается, Кольцов решился:
– Командир… Ручкой дашь поработать?
Лётчик ответил сразу:
– Набираем высоту.
На высоте он выровнял машину.
– «Сокол-два», бери управление.
Кольцов плавно повёл ручку влево, координируя педалью. Потом вправо. Самолёт чутко шёл за управлением. Кольцов осторожно дал от себя. Машина вошла в пологое пикирование. Он двинул РУД, услышал, как взвыли турбины, и потянул ручку. Машина выровнялась, понеслась вверх. Он ввёл «МиГ» в боевой разворот, потом крутанул бочку. Фигура получилась не очень чисто. Конечно, столько лет не иметь лётной практики…
В передней кабине майор Зарубин сидел – ушки на макушке, ждал продолжения пилотажа.
– Всё, командир! – услышал он. – Домой.
…Самолёт подрулил к стоянке. Тут же налетел «уазик» с Мартыновым и командующим войсками округа. Пилоты, как положено, встали рядом. Зарубин доложил о выполнении задания. Президент повернулся к лётчику, обнял за плечи, встряхнул:
– Спасибо, подполковник! Слетали по высшему разряду.
– Я майор, товарищ президент.
