Я сел на кровать и почувствовал, как с натужным скрипом прогнулись подо мной пружины. Всё в бабкином доме было странным, чужим и непривычным, и я в ужасе представил, как буду здесь спать целых десять ночей. Честно, я был готов начать ставить крестики в календаре, поскорее бы прошли эти дни.
Я вытащил телефон, попробовал подключиться к мобильному интернету, но всё было тщетно – на верхней строке мигала, то появляясь, то пропадая, издевательская буква Н. Да у нас, блин, в школьном туалете лучше ловит!
Мне до сих пор было непонятно, почему родители решили отправить меня в Пельку. В прошлом году мы ходили есть мороженое в ГУМ, потом катались на катке, смотрели салют и ели оливье под «Иронию судьбы», которую мама просто обожала. В позапрошлом году ходили в огромный торговый центр, где мы с другом разнесли половину детской комнаты, пока родители вместе со своими друзьями манерно ели роллы. И только в этом году я должен сидеть здесь, да ещё и с Марком.
Будто бы услышав мои мысли, двоюродный брат нагло зашёл в спальню и сел напротив меня в продавленное кресло, застеленное тёмно-зелёным пледом.
– Как дела? – Спросил он, так и не выпуская ежедневник из рук.
– Да нормально, – пространно ответил я, – сам как?
– Вообще отлично. Только на той неделе приехал с соревнований по каратэ, у меня зелёный пояс, между прочим.
– Поздравляю.
– А ты чем занимаешься? Так и играешь в свои игрульки в компе, как первоклашка?
– Да ты в моих «игрульках» в первую секунду рипнешься, никакое каратэ не поможет, – обиженно засопел я.
– Ну конечно, в игры играть любой дурак умеет, а вот единоборства – это для реальных пацанов!
Марк вскочил с кресла и встал в стойку, отчего я громко расхохотался. Он был похож на цаплю, которой прихватило спину.
– Чего смешного?
Он начал угрожающе двигаться ко мне, но тут в комнату зашла бабка
– Так, молодёжь, мы тут с Пантелеевной посовещались и решили сводить в вас в наш музей. Нечаво просто так штаны просиживать, хоть чаво-то новое про свою родину узнаете, тем более сегодня там день открытых двёрей.
– Музеееей… – Протянул Марк.
– Музей-музей, – поддакнула из-за бабкиной спины её подруга, – очень интересное место, между прочим, там столько стильных экспонатов…
Я вздохнул. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось идти в деревенский музей, но делать было нечего. Мы уныло оделись и вышли на морозную деревенскую улицу.
– Ну и кафтан у тебя, Алексевна, – захихикала баба Вера, когда бабушка надела на себя какую-то странную куртку синего цвета.
– Чай Маринка привезла. С Москвы! – Бабушка подняла указательный палец вверх и одобрительно засмеялась, – не отставайте, нуцки, музей на другой улице, айдате, надо сходить, пока открыт.
Я натянул варежки покрепче и пошёл вслед за бабушками, которые оживлённо болтали.
Честно сказать, было в Пельке что-то такое, от чего мне стало как-то уютно внутри. То ли от чистого деревенского воздуха, то ли от вида домов, вдоль которых мы шли, то ли от запаха бань и чего-то копчёного мне вдруг стало очень хорошо на душе. Домики были очень ухоженными, кирпичные чередовались с деревянными со старинной резьбой, а некоторые были из самана – глины с сеном. Мне всегда было интересно, как можно жить в таком доме? Мама говорила, что в старые времена в саман добавлялся даже навоз! Отапливались они печкой, как у бабки, и внутри всегда было очень тепло. На улице Карла Маркса, которая была центральной в деревне, сгрудились несколько зданий: продуктовый магазин «Надежда», облезлая школа из белого, местами побитого кирпича, и сельсовет, над которым гордо реял мордовский флаг. Мама когда-то рассказывала, что белый цвет на нём символизирует мир, добро и любовь, тёмно-синий – землю, напоенную водой, свободу и величие, а розетка посередине – это символ солнца.
