– Нет, пока не довелось, – едва я успела это произнести, как была засыпана подробностями жизни Черныша. Что ж, с лошадником можно поладить, эта мысль очень подбодрила.
В столовой меня подвели к одному из центральных мест и усадили. С некоторым недоумением я наблюдала, как владелец Черныша остановился за спинкой стула далеко наискосок от меня. Улыбающуюся во весь рот Данку молодой офицер усадил справа через пять стульев, а сам встал напротив меня. Рядом с ним отодвинули стул для Нары, чей сопровождающий ушёл далеко влево. Когда Тома заняла место рядом с лошадником, до меня начала доходить схема рассадки. Вот, значит, чем вчера занимали офицеров! Заставляли репетировать завтрак!
Я старалась особо не вертеть головой, чтобы сосчитать количество мест, но выходило, что офицеров точно больше, чем девушек! Ярт, какой чепухой я занимаюсь вместо того, чтобы оценивать кавалеров! Данка, поймав мой взгляд, незаметно повела ресницами в сторону офицера, стоящего напротив меня. Ага, значит, подруга заинтересовалась.
Подняла взгляд. Странно. Парень был серьёзен до мрачности. Ну, да Ярт с ним, Данке виднее. Остальные выглядели гораздо приветливее. Наконец, показались преподаватели. Замыкал шествие директор пансиона. Видели мы его настолько редко, что о его наличии узнали только на втором курсе. А теперь он произносил напутственное слово.
– Уважаемые гости… Пансион вправе гордиться… Связать свои жизни... Сам император... Боевой дух...
Офицеры аплодировали стоя.
Служки вынесли подносы с блюдами. Праздник, видимо, не распространялся на меню. Манная каша и хлеб с пластинкой сыра. Желтоватый чай. Сосед Данкиного кавалера тоскливо рассматривал предложенное пиршество.
– Вы не любите манную кашу? – спросила я, кокетливо набрав каши на четверть ложки. Если так дальше выпендриваться, то обеда я просто не доживу. Нара, взглянув на мою ложку, отважно зачерпнула ещё меньше. Героиня.
– Что вы, лери, – вежливо откликнулся красивый офицер с тонкой полоской усов. – Если подумать, то она навевает на меня ностальгию. В военном училище манка была самым частым утренним блюдом, а на службе мне ни разу не удалось её попробовать.
– А вы давно служите?
Лёд тронулся, подключились соседи и Нара, оставившая свой завтрак нетронутым. Я еле успела сжевать хотя бы хлеб с сыром, так часто приходилось смеяться весёлым случаям курсантской жизни. Подключился даже Данкин угрюмец:
– На службе тоже хватает веселья. У нас был такой случай. Вызывает как-то меня комендант и начинает ругать, мол, двое из твоих солдат обращались в медпункт и свистнули лекарство. Разберусь, отвечаю, а сам думаю, наверное, негодники накурились травы...
– Лярчи? – уточнила я, невежливо перебив рассказчика.
– Да, на неё-то я и подумал, – ничуть не обиделся офицер, одарив меня взглядом. – Захожу в казарму. Стройсь! Иду вдоль шеренги. Как вы знаете, курение лярчи на сутки оставляет голубую сетку на глазах. А тут всё чисто. Дошёл до последнего солдата, повернулся и строго спрашиваю: «Кто был зачинщиком драки?». Молчат. Только старшина встрял, мол, разрешите обратиться, не было никакой драки. И тут раздаётся стук, мне под ноги выкатывается из раскрывшейся тумбочки детёныш ульса.
– Атакующего стырили? – жёстко спросил мой сосед слева.
– Дикого нашли, – опроверг Данкин провожатый. – Ему стрелой заднюю лапу задело, они и пытались выхаживать.
– И что с ним дальше случилось? – поторопила я.
