Виктор стирает ухмылку, пристыженный замечанием. Каргаш это чувствует, распаляется ещё громче.
– «Нет-нет, дорогуля. Я не угрожаю. Я ставлю вас в известность, что вас ждёт, когда…»
– От меня что-то требуется? – с напускным серьёзным видом вопрошает Виктор, обращаясь к старику.
Сурай долго молчит, о чём-то размышляя.
– Для начала выберите имя.
– Чего? Имя? Какое ещё?..
– Выберите имя, под которым вы будете существовать вместе.
***
Мизгирь с трудом перевернулся на бок, цепляясь за траву в темноте.
– «Тебя ободрали как липку», – поспешил уведомить Каргаш.
– Что? Какого лешего?.. Где я? Ни зги не вижу.
Мизгирь скатился в холодную воду, перепачкался в тине. Встал на четвереньки, бранясь и нарекая водяниц последними потаскухами. Выполз на траву, представляя, в какой чертовски неприятной ситуации он оказался.
У него забрали все вещи. Наверняка кто-то из водяниц сейчас щеголяла в его перештопанных портках по своим заводям, вызывая зависть у пропахших рыбой подруг. Если, конечно, она не выбрала намотать их себе на голову, изображая таким способом косынку.
– «А чего собственно ты ожидал?» – со знанием дела вопрошал Каргаш, мрея при слабом свете луны. – «Будто в прошлые разы ты достигал успеха. В твоем случае успех – это что-то недосягаемое. Впрочем, продолжай в том же духе. Будь у меня живот, я бы точно надорвал его от смеха, наблюдая за разыгравшимся представлением. Если бы только та пахнущая рыбой сука не сравнила меня с лярвой, то, возможно, я мог бы по достоинству оценить их старания. Но подумать только! Сравнить меня с какой-то жалкой лярвой?..»
– Заткнись! – вслух обозлился Мизгирь, пытаясь встать на одной ноге. – Такое со мной в первый раз! Чтобы настолько в наглую обокрасть. Чтобы с голым задом оставить! Нахальства здешней нечисти не занимать. А ещё монастырь называется.
Мизгирь ощупал недействующую ногу. В горячем настое мыслей всплыла идея исправить на себе шов Явиди. Это помогло бы ослабить заболевание. Он думал об этом каждый день, не в состоянии больше выносить бесполезности своего тела, подвергнутого гноению проклятого шва.
Голос Каргаша напомнил, почему этого делать не стоило.
– «По-твоему, это «монастырь» виноват в том, что ты сунулся в ночь абсолютно беспомощный к утопленницам и дал им выставить себя полным идиотом?»
Мизгирь вспомнил о заговорённом веретенице, что использовала в прошлом Инесь. С его помощью вырица могла заставить Каргаша заткнуться, а то и вовсе исчезнуть на короткий срок. Но существовало одно «но». Каргаш такого не прощал.
Они с Каргашем слишком долго прожили сшитыми вместе. Ненавидеть и срываться на бесе было всё равно, что ненавидеть самого себя. Долго так было не прожить, и каждый раз он, а не Каргаш, начинал сходить от этого с ума.
– Гангрена! Где моя трость? Я не могу встать!
– «Осталась там, где ты рухнул».
– «Там» это где? Мы разве не на том же месте?
– «Тебя отволокли в болото поблизости».
Мизгирь схватился за волосы на висках и издал громкое и выразительное рычание. После этого ему потребовалось немало времени, чтобы уравновесить свои чувства и наконец-таки отыскать подходящую палку, на которую он смог бы опереться. Не прекращая сыпать бранью себе под нос, Мизгирь принялся всматриваться в небо, пытаясь определить своё местоположение.
– «Нужна помощь?» – учтиво интересовался бес.
– Не лезь.
– «Всё никак не пойму. Ты действительно настолько жалкий или просто не знаешь, как изящней себя наказать?»
