3. Глава 2
- Паша, когда ты будешь меня выписывать? Можешь пока не выгонять?
- Куда выгонять? С дуба рухнула? – ровно поинтересовался мой лечащий, нервно проводя рукой по гладко выбритой коже головы. Потер лоб, поправил полы белого халата и виновато отвел глаза.
- У меня, вообще-то… неважные новости. Это я о твоем драгоценном здоровье.
- Ну, тогда ладно, - успокоилась я, расслаблено откидываясь на подушку – значит, со стационара не выпрет. И это хорошо. Потому что мне нужно где-то переждать, затаиться, как в игре в прятки. В надежде, что тут меня не найдут, и в итоге я не проиграю, а может даже и «победю» - успею застукаться... где-то так. Понятно, что совсем не смешно и похоже на детский сад, но уж как есть.
- Конечно - «ладно», просто прекрасно, - проворчал Паша, возвращаясь ко мне взглядом: - Особенно когда почти два года вдумчиво подбираем препараты, а на выходе – серьезный гипертонический криз. Ты знаешь, что в Европе недавно пересмотрели референсные нормы АД в связи с увеличением сосудистых катастроф? Теперь до шестидесяти пяти действует единая, и это сто двадцать девять на восемьдесят. В твои года сто пятьдесят на девяносто пять на постоянной, практически, основе, это, мягко говоря… И скачки за двести.
- Это редко, Паш.
- Да… Но тошнота, рвота, головные боли, плывущее стекло перед глазами… при злокачественной гипертензии всегда происходит поражение таргетных органов. Первичная форма опосредована как раз генетикой или образом жизни… я пока не ставлю ее тебе. Но первый звоночек получился очень убедительным. Не кажется?
- Я смотрела возрастные таблицы, - вяло попыталась я защититься от диагноза.
- В интернет тоже нужно ходить с умом. Значит… учитывая, что наследственность проявилась рано, в таких вот индивидуальных случаях допускаются отклонения в определенном диапазоне. Для тебя это где-то сто тридцать на девяносто. Но у нас не получается держать, Зой… - расстроено помолчал он, - знаешь, какие болячки (из самых распространенных, само собой) лично я считаю самыми страшными?
- Затрудняюсь, Паш. Я, наверное, рак и инфаркт, а ты… - слабо улыбнулась я, пытаясь привнести в наш разговор каплю юмора: - Может, как все мужики - эректильную дисфункцию?
- Нет, сейчас я серьезно, - не повелся доктор, - онкология убивает быстро или излечивается. Инфаркт? Опять же – или исход летальный, или человек поднимается на ноги. Нет - сахарный диабет и артериальная гипотензия. Потому что они чаще других приводят к тяжелой инвалидности, почти полной недееспособности, которая может длиться годами. Когда человек всерьез мечтает о смерти, а близкие – о его уходе, как о высшем милосердии… и для себя в том числе.
- Мама твоя?
- И мама тоже, - опять нервно потер он идеально выбритый череп, - может, потому и страшно так, что через себя...
- Паш, я прониклась и понимаю, что все серьезно, - вздохнула я, наблюдая за капельницей: - Что там еще?
- Держать в рамках, воздействуя препаратами, не получается… - повторил он, - при том, что ты ведешь относительно здоровый образ жизни, нет лишнего веса, и даже ушла из профессии, исключив нервотрепку. Значит, всего этого мало и нужно зайти с другого конца.
- И…? Говори уже, - поторопила я его.
- И… я предлагаю менять климат, образ жизни… мы еще поговорим об этом. Учитывая последние события, мера необходимая становится вполне себе возможной. Подумай – куда? Чтобы не резко… резко нельзя. Максимум – северо-запад.
