– Да, что тут у вас происходит? – весело и смущенно Журов боролся с Силичем, неуклюже обхватившим его своими могучими ручищами, изумленно глядя на Ленского, в порыве нравственного облегчения порывающегося хлопнуть его по спине. – Вы что, с ума посходили? Да, отпусти же меня, Слава! – он, наконец, выпростался из медвежьих объятий Силича, фамильярно взъерошил его волосы.
– У-у, старый бродяга!
Журов казался сдержанным и спокойным, но от Ленского не укрылось, что их друг чем-то сильно озабочен, какая-то мысль, засевшая в глазах, делала его и без того сухое, аскетическое лицо еще более серьезным и сосредоточенным. У переносицы залегла складка, губы были поджаты, и казалось, он полон злой энергии, грозящей ежесекундно выплеснуться наружу кипятком эмоций.
Сердце сжалось нехорошим предчувствием, медленно и осторожно, словно канатоходец над пропастью, Ленский вернулся в свое кресло, взял недопитый бокал, замер в ожидании.
Долго ждать не пришлось. Оглянувшись по сторонам, и не найдя, куда поставить свой щегольской кожаный кейс, с неожиданным раздражением Журов швырнул его в угол. Несколько секунд взгляд его блуждал по комнате, затем поочередно остановился на лицах друзей.
– Пьете! Как дети, ей-богу!
Он шумно уселся в кресло, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди, замер с видом оскорбленного достоинства.
– Юр, а что случилось-то? – недоуменно поднял брови Силич. – Мы ж, вроде как, договаривались…
Ленский сделал Силичу знак замолчать.
– Что-то с расшифровкой? – он искал ответ в глазах друга. – Наверное, в самом конце игры, так?
Вместо ответа Журов поднял вверх указательный палец, изобразив при этом на лице выражение глубочайшей многозначительности.
– Расшифровка… В конце игры… – передразнил он Ленского. – Ребята, у меня нет слов, – он покачал головой и неожиданно, словно очнувшись, закричал: – Вся лаборатория на ушах! Только и разговоров о том, что сегодня вечером чуть не погиб «маэстро». Мне чудом удалось замять скандал. Вы что, предупредить не могли? Или это снова был экспромт?
– Да, какой экспромт! – Силич хрустнул пальцами. – Жень, да скажи ты ему!
Ленский пожал плечами, опустив голову, спрятав взгляд. Он вспомнил свою недавнюю браваду, и почему-то ему стало стыдно перед другом. Журов так и застыл с поднятой рукой, забыв поправить очки, глядя на него так, словно увидел впервые.
– Так это что, мимо плана? Вы с ума сошли? – голос его постепенно наливался гневом и возмущением. – Совсем охренели? Ты же чуть не погиб, Женя! Тебе что, голова не дорога? А ты, полковник! – он повернулся к Силичу. – Под суд захотел?
– Юр, да послушай ты! – взмолился Силич, но Журов его перебил:
– Нет, это ты послушай! И подумай, что завтра будешь говорить на экстренном совещании! Шеф непременно назначит его, когда прочитает рапорты. Ваш и сотрудников моей лаборатории.
В словах его послышалась фальшь, неуловимая неуверенность.
– Да не назначит он его, – Ленский уселся поудобнее, сделал глоток коньяка. – Рапортов не будет, и совещание устраивать будет незачем.
– С чего ты взял? – Журов поправил, наконец, очки. Сейчас он был похож на аиста, подозрительно рассматривающего лягушонка, осмелившегося ему перечить.
