Игорь бросил на него испытывающий взгляд, задумался.
– Но, я так думаю, сейчас они самостоятельно раны себе зализывают. Этот ваш Львович наверняка им запретил и нос высовывать на улицу. Так что, сидят они в норах и скулят себе тихонько, как щенки. И поведение воспитателя вашего вполне объяснимо. Понятное дело, ему-то, зачем светиться? Его, хоть, сейчас к административной ответственности привлекай, а если покопаться – так и к уголовной можно.
– А ты это откуда знаешь? – смутное чувство неуверенности все еще терзало Женьку. Ему казалось, что Игорь сейчас же возмутится и начнет упрекать его в невежливости…
– А у меня брат – милиционер, – разрушая его тревоги, засмеялся тот. – Кстати, вот ты теперь знаешь кто я, даже знаешь, кто мой брат, а я о тебе ничего не знаю. Постой, не рассказывай, дай я угадаю.
Он покрутил в воздухе указательным пальцем, изображая мыслительный процесс, потом этим же пальцем ткнул в сторону Женьки, с любопытством ожидающим, что будет дальше.
– Ты – музыкант! – Игорь с жадным нетерпением смотрел на него. – Да?! Признавайся!
– Я – музыкант! – весело признался Женька, хотя, до сих пор стеснялся этого факта. – А как ты догадался?
– Подумаешь, догадался! – Игорь шутливо фыркнул. – Я же говорю: у тебя руки сбиты так, что сразу видно – дерешься не часто, а пальцы при этом длинные и тонкие. А на чем музыкант?
– На фортепиано.
– Уважаю. Слушай, а на гитаре умеешь?
– Умею.
– А меня научишь? Очень надо!
– Научу.
– Вот это мне с тобой повезло, – довольный Игорь в возбуждении даже вскочил со стула, и стал открывать окно.
Окно не поддавалось, старые шпингалеты были намертво парализованы краской. Наконец, последний из них сдался, и в комнату ворвался свежий ветерок. Игорь оперся на подоконник, спросил, чуть понизив голос:
– Ты мне вот что скажи, музыкант. Ты как троих здоровенных бугаев отметелил? Этому что, сейчас в музыкальной школе учат?
– Я еще борьбой занимаюсь, – пробурчал Женька. Ну вот, снова между ними похолодало…
– Ага! – Игорь прищелкнул пальцами. – Ты у нас прямо вундеркинд! И клавиши перебираешь, и носы ломаешь попутно. Слушай, а это правда, что тебя вчера молнией ударило?
– Правда, – отчего-то насторожился Женька.
Игорь тихо рассмеялся.
– Да ты не пугайся, – успокоил он, – тебя еще тысячи раз потом разные люди будут спрашивать об этом, так что, привыкай. Так, как, расскажешь, что с тобой случилось? Мне это жутко интересно.
– Расскажу, – просто ответил Женька, и, немного подумав, попросил, снова поразив самого себя своим же неожиданным решением: – Только попозже, в другой раз. Давай, завтра, а? Мне самому надо все, как следует, вспомнить.
– Завтра – так завтра, – легко согласился Игорь и отошел от окна. – Значит так, – его взгляд по-хозяйски обежал комнату, остановился на Ленском, – я сейчас ухожу. И надеюсь, что это до утра. Ну, сам понимаешь, не маленький, свидание, поцелуи при луне, – он заговорщицки подмигнул Женьке, заставляя его покраснеть. – Ты, кстати, и сам можешь пригласить кого-нибудь, например, ту самую, из-за которой так славно дрался. Чего стесняешься? Лет-то тебе сколько, герой?
– Шестнадцать, – неизвестно почему, соврал Ленский.
– Ну, вот, – воскликнул Игорь, – целых шестнадцать лет! Возраст вполне подходящий, – он легонько толкнул Ленского в бок. – Ладно, шучу я, шучу! Короче, вернусь я только утром, поэтому тебя закрываю и ключ забираю. Душ с туалетом – за дверью. Захочешь выйти – вот окно. Ферштейн?
