Тесс уходит в туалет в другой конец дома, оставляя меня одного в коридоре. Комната, в которой горит свет, это комната Робина. Он крепко спит в своей детской кровати в форме гоночной машины, красного цвета. Парень любит засыпать при включенном свете. А ему уже четыре года, и он просто обязан уметь спокойно засыпать в темноте, полной чудовищ. Я предусмотрительно прикрываю дверь в его комнату и двигаюсь дальше, пока не слышу звук шагов позади себя.
– Эй, чувак, – я догадываюсь, кто это может быть. Голос скрипучий и резкий.
Я оборачиваюсь и тут же испытываю некое облегчение. Я-то ожидал увидеть какого-то здорового бугая со злобной миной, но то, что является моему взору, это обычный крендель с немного опухшими глазами, одетый как стереотипная рок-звезда, или как их там ещё называют. У него длинные вьющиеся светлые волосы, судя по всему крашенные, тёмная полоска неопрятной бороды от нижней губы, оба уха проколоты большими кольцами, в каждом по три штуки. На нём кожаная жилетка, накинутая на голое тело, и кожаные штаны на шнуровке зигзагом. Никогда бы не подумал, что рок звёзды могут щеголять по дому с дыркой на большом пальце правого носка.
– Мужик, я с тобой разговариваю, – повторяет он. – Чего замер-то?
Он подходит ко мне ближе. У него какая-то почти педерастическая походка, он словно пружинит при каждом шаге. Я замечаю, что он на пару дюймов ниже меня.
– Нет, – говорю я. Мне отчего-то вдруг делается весело.
– Дай-ка угадаю, – говорит он. – Ты, должно быть, новый бойфренд Тесс.
Он сжимает и разжимает два пальца правой руки, изображая кавычки. Я же пытаюсь держать в голове легенду, придуманную нами с Тесс по дороге.
– Да, это я, – отвечаю и приветственно улыбаюсь.
– Что ж, – говорит Майкл и склоняет голову на бок, как удивлённая собачонка, – Майкл Рикли.
Майкл Рикли сгибает руку в локте и открывает ладонь для рукопожатия. Теперь он похож на маленького динозаврика с короткими передними ручонками. Я пожимаю его руку. У него, однако, крепкое рукопожатие – я чувствую все его массивные кольца на пальцах.
– Ренард Таневский, – представляюсь я своим полным именем. – Можно просто Рен.
Наконец он делает несколько шагов от меня, и я с радостью выдыхаю. Не потому, что мне неловко, когда мужики вторгаются в моё личное пространство, тут дело в его алкогольного амбре. Ещё от него пахнет крепкими сигаретами.
– Играешь на чём-нибудь? – неожиданно спрашивает Майкл.
– Прости, что?
– Инструмент, – машет руками он. – На инструменте, говорю, играешь каком-нибудь?
– А, это, – говорю я. – Нет. А что?
– Если ты собираешься однажды заменить меня, – говорит Майкл, – я должен быть уверен, что мой мальчик попадёт в хорошие руки. Усекаешь? Я к тому, что ты должен будешь воспитать его так же, как бы его воспитывал я, его настоящий отец.
– Никто не собирается тебя заменять.
– Чувак, – протягивает он, – ты не врубаешься, что я тебе говорю.
– Я врубаюсь, – говорю. – Я просто хочу сказать, ты же не собираешься умирать, чтобы думать так.
– Конечно, не собираюсь, – морщится он.
– Ну вот и отлично.
– И что ты будешь делать с ним, когда вы с Тесс… Ну, ты понял.
– Я об этому ещё не думал.
– А ты вообще воспитывал когда-нибудь детей?
– Да у меня их как бы нет. Но думаю, я бы справился.
– Откуда вдруг такая уверенность, если ты никогда…
Разговор глухого со слепым. Я перебиваю его:
– Не хочу тебя огорчать, мужик, но не дави с этим. Серьёзно.
