Обратив внимание на низко летящие самолеты, машинист по пояс вылез из открытого окна паровозной будки, чтобы попытаться разглядеть опознавательные знаки. Увидев сверкающую черной краской свастику на крыльях, он громко крикнул своему помощнику и кочегару:
– Крепче держись! Похоже по наши души!
После чего с силой отжал ручку паровозного гудка и поставил рычаг скорости в положение «максимальный». Протяжный звук паровоза, сотрясая прохладный от туманов окружающий утренний воздух, разбудил всех пассажиров. Ничего не понимая, добровольцы пытались посмотреть в небольшие окна теплушек. Разбуженные шумом моряки-пулеметчики мгновенно расчехлили зенитные установки и приготовились к отражению налета.
Самолеты, облетев эшелон с головы до хвоста, развернулись, сделав круг, обогнали состав и с выматывающим людям нервы воем пошли в атаку. Откуда-то сверху, заглушая стук колес, добровольцам слышался пронзительный вой. При первом налете один из самолётов сбросил бомбы на железнодорожный путь прямо перед паровозом. Оглушительный взрыв впереди состава оборвал пронзительный гудок. Паровоз застонал скрипучими тормозами да так, что многие пассажиры, не только вагонов, но и теплушек, оказались на полу. Состав, громко скрежеща металлом, медленно дополз до развороченного взрывом железнодорожного полотна и остановился. Грохот перестука колес пропал. От некогда дребезжащего железа перестало стрелять в зубы. На месте разрыва бомб образовалась огромная воронка, а рельсы превратились в изогнутые петли, шпалы – в деревянные трухлявые колья.
Разбуженный паровозным призывом со своего места подскочил и командир батальона. Влетев в брюки, на ходу накинув бушлат, он побежал к выходу.
– Патроны есть? – спросил капитан третьего ранга стоявшего в тамбуре часового, выхватывая из рук матроса винтовку.
– Есть, – только успел ответить часовой, как произошел сильный толчок. Ударившись головой об открытую дверь тамбура, матрос упал, но привыкший к морской качке Байков продолжать стоять, передергивая затвор.
– Всем срочно покинуть купе! Под вагоном безопаснее, – крикнул комбат в коридор, по-молодецки лихо спрыгнул из тамбура на землю, по насыпи кубарем скатился вниз и принялся стрелять по летящим целям. С платформ эшелона, отражая налет, ритмично застучали пулеметы. Никто из офицеров и других вольнонаемных пассажиров штабного вагона в лес не побежал, все успели спрыгнуть на землю и залечь под вагонами. Комбат же остался стоять у насыпи, всматриваясь в небо, ожидая повторения воздушной атаки. Вольные охотники люфтваффе не заставили себя долго ждать. Развернувшись, они вновь понеслись на пыхающую дымом и паром огромную мишень, разбрасывая вдоль состава смертоносный груз. Две длинные цепочки параллельно бегущих султанчиков одна за другой стремительно рассыпались по насыпи и шпалам. Иногда эти цепочки захлестывали вагоны, разрывая металл обшивки и разнося в мелкие щепки крыши теплушек.
Вдзинь, вдзинь стучали пули и осколки разрывающихся бомб по железной обшивке вагонов. Хры, хры устало отвечали пробитые деревянные перекрытия теплушек, а-а-а кричали раненые добровольцы внутри вагонов скорее от страха и безысходного отчаяния, чем от боли разорванных мышц. Во время первого налета бойцы переменного состава с отборной бранью колотили в наглухо закрытые ворота теплушек, но их уже никто не слышал. Под вой пикирующих самолетов бойцы взвода охраны НКВД, дружно покинув свой вагон, залегли по кустам с обеих сторон железнодорожного полотна.
