– Хорошо, я перефразирую свой вопрос: ты вообще идешь на бал? – Люмис поймала в зеркале взгляд Рони, полный недоумения, и состроила одну из своих излюбленных гримасок. – Как! Неужели Аллар еще ничего не говорил тебе? Самое важное событие месяца – Осенний бал, его ждут все… Ну, наверное, кроме тебя.
– Аллар? А почему он должен был мне что-то говорить? – Рони пожала плечами и, взяв горшок с цветком, направилась в спальню.
С самого начала девушки единодушно решили, что ночевать будут вместе, в дальней комнате, обустроив ее как настоящую спальню. Для этого Люмис установила над большой кроватью прозрачный балдахин из органзы цвета шампань, и сменила темные гардины на окнах в тон балдахину. Раздобыла на блошином рынке старинное трюмо, тут же заставив его баночками с кремами и ароматными флаконами, а в углу расположила мягкое кресло. Другой комнате было присвоено высокое звание гостиной.
В светлом и просторном зале будет приятно собраться с друзьями, чтобы весело провести время. Люмис очень красочно описывала Рони все достоинства и радости частных вечеринок и миленьких междусобойчиков, которые планировала проводить время от времени, и хозяйка квартиры не стала возражать против подобных мероприятий. Она любила общество хороших людей, а с ее условием – никакой выпивки, Люмис, скрепя сердце, давно согласилась.
– Потому что он наверняка захочет пойти на бал именно с тобой, – Люмис дождалась возвращения подруги в зал и продолжила интересующий ее разговор.
Та ничем не выдала своего волнения. Создавалось впечатление, что Рони совершенно все равно, идет речь об Алларе, или каком-то другом молодом человеке. По-видимому, он на самом деле мало ее интересовал, а Люмис давно поняла, что эта девочка абсолютно не умеет притворяться.
Тем временем Рони приставила стул к стене, легко на него вскочила и потянулась к цветочным горшкам в разноцветных кашпо.
– Не думаю, что нам следует обсуждать решения постороннего человека, тем более, что мы понятия не имеем, о чем он думает на самом деле, – сказала она, осторожно просовывая длинный носик лейки под листочки традесканции.
Казалось, цветы интересуют ее больше, чем человек, чье появление в стенах старинного колледжа заставляло учащенно биться не одно девичье сердце.
Люмис громко хмыкнула и резво обернулась.
– Постороннего человека? Ты назвала его посторонним человеком, Рони?
– Я знакома с ним столько же, сколько и ты, и мы даже не друзья.
– Вот же скромница! Только не говори, что не замечаешь, как этот красавчик настойчиво подбивает к тебе клинья! Он же ухаживает за тобой, – Люмис постукивала расческой о ладонь с таким видом, будто у Рони не было ни одного шанса отвертеться от правдивого ответа, а именно подтверждения предположения брюнетки.
– Понятия не имею, что он делает или не делает, а только ко мне это не имеет никакого отношения, – Рони даже не прервала поливки.
Люмис подскочила к подруге и энергично потянула ее за руку. Той пришлось спрыгнуть со стула, и Люмис заглянула Рони в глаза. В их глубине переливалась морской гладью невозмутимость, перекатывалась ленивыми волнами, покоилась под бесконечным небом умиротворения. Определенно, разговор о красивом парне, сыне декана, нисколько ее не интересовал в эту минуту. Фикусы и бегонии, драцены и домашние розы, вот и все, чем в данную минуту была забита ее хорошенькая головка.
– Объясни мне, что происходит, – потребовала Люмис.
