Взломанная вертикаль - страница 51

А вскоре Виссарион уехал за тридевять земель и поступил в институт. Но на следующий год весной, не проучившись и половину второго семестра, вернулся к родителям. Он осознал: его знания по физике не позволят ему успешно закончить вуз, а в начертательной геометрии он вообще безбожно плавал. Не бывать ему радиоинженером. Кого он мог винить в слабом знании законов физики.

Когда учился в десятом классе, семья жила в северном рабочем городке, пацаны, невзлюбившие молоденькую физичку, выпускницу университета, устроили ей шкоду: перед её уроком иголкой сделали КЗ – короткое замыкание электропроводки. Класс погрузился в темноту. Училка потребовала, чтобы сознались те, кто сделал КЗ. Прошло уже с полчаса, а дружки молчок. Это все ему надоело, Стражин поднялся и сказал, что это он сделал. Училка потребовала, чтобы в школу пришли родители, а его выгнала из класса, предупредив, что не допустит до занятий, пока не придут родители. Звать в школу отчима было боязно, у помощника машиниста паровоза железная рука. Да и маму не хотелось огорчать. Думая, что ребята сознаются в баловстве, Виссар притащился на очередной урок физики. И зря, учительница была непреклонна и категорична:

– Выходи немедленно из класса, или тебя выведут ребята!

Взыграло его самолюбие, стал прогуливать её уроки. А тему проходили самую что ни на есть сложную – про свет, его свойства. Учебник, конечно, читал дома, да что толку в той казёнщине. А физичка, надо сказать, преподавала знатно. Только не терпела на уроках никакого разгильдяйства, потому та парочка парней и не любила её. Словом, примерно через месяц классная руководительница все же вызвала маму в школу, и он снова начал посещать уроки физики. Однако тема о физических свойствах света осталась для него закрытой. И, как назло, на выпускных экзаменах по физике ему достался пример по злополучной теме. Все формулы были в голове, а одна что-то там о мощности света – напрочь выветрилась. Ещё бы, та формула оказалась из раздела, который Виссар «учил» самостоятельно в школьном коридоре. Рядом за соседней доской решал задачку Толик Дарусов. Видя, что приятель крепко застопорился, а физичка сокрушенно качает головой, он, углядев, когда та отвернулась от доски, тихо прошептал Виссару формулу. И тогда всё встало на свои места: задачка решена. Получил трояк, а непреклонный голос учительницы возвестил:

– Если бы ты не решил задачу, то пересдавал бы предмет только осенью!

После выпускного вечера так никто из одноклассников и не сознался ей в своей проделке. Это он понял много лет позже. Он, журналист, встретился с бывшей учительницей физики в городском исполнительном комитете, где та к тому времени работала. При встрече заметил, что «физичка» держала себя настороженно, так и не могла простить то злополучное короткое замыкание в классе, к которому Стражин не имел никакого отношения. Видно, полагала, что бывший ученик вёл себя непозволительно дерзко. Пройдет пару лет, когда он, уже набиравший в городе известность, при очередной встрече расскажет бывшей учительнице физики, как всё было на самом деле. К слову, тот пробел в школьных знаниях по целому разделу физики дал о себе знать: после окончания школы поступил в один престижный технический вуз в Сибири. Ушел из института сам. Одна из причин – «хромал» по начертательной геометрии и физике.

А другая – случайно завязавшаяся драка в столовой, что через дорогу от вуза. Работник столовой пожаловался в приёмную директора института, назвав его фамилию, поскольку кто-то из его друзей громко назвал его фамилию, вызывая обратно на улицу. Директор предложил ему подать заявление об отчислении «по собственному желанию». Мать приняла его на работу оператором по приему телеграмм на телетайпный аппарат СТ. Вечерами штудировал учебники, готовясь летом сдавать экзамены в другой вуз. В школу не заходил, стеснялся, что скажет учителям, знакомым ребятам, ведь он был студентом очником института, о котором многие и мечтать не могли. Пару раз встретил у дома Валю. Она спросила его, как у него дела с учебой. Он соврал, дескать, взял академический отпуск. А сам просто смалодушничал, не захотел напрячь свои мозги. Конечно, чем сидеть в институтской библиотеке, лучше пошляться по городу, выпить с новыми знакомыми пивка, поиграть в картишки, покурить вволю. А ему не следовало забивать дымом легкие, которые все еще, увы, не пришли в полную норму после давней встряски в речной проруби. Потому в холод он кашлял, грудь хрипела. Но все курили. Ему тоже надо! Дома отец ничего не говорил про курево, поскольку сам смолил напропалую, зато мать сердилась. Он курил потихоньку и дома, выходя на улицу, и на работе. В свободное время не высовывал нос из дому. Идти было не к кому. Одноклассники разъехались по городам и весям. Остался один Толька Дарусов, вкалывал вначале на стройке машинистом сваебойного агрегата, затем устроился в милицию. Водил знакомство с казачкой, приехавшей сюда на заработки, и ему больше ни до кого не было дела. Но он-то и рассказал Виссару про Виолку, что прошлым летом, когда он уехал, встречалась с курсантом военного училища. Парень свое от нее получил, но, уехав после каникул на службу, переписываться не стал. Теперь у Виолы новый друг, выпускник железнодорожного института. Виссару было все равно, с кем погуливает Виола, она не пропадет, набралась житейского опыта, и у нее папашка директор завода, не даст в обиду дочурку. Он с нетерпением ждал июля, чтобы поехать сдавать экзамены в один из самых крупных российских городов. И он вновь стал студентом, на этот раз вуза, готовящего инженеров-химиков.