На вахте меня встретил мужчина преклонных лет с большими окулярами очков на глазах, дужка которых с одной стороны была перемотана синей изолентой, а значит, на века. Я застал его читающим газету.
– Доброго дня, – поздоровался я.
– Доброго. А вы в какую секцию?
– Я к Григо, передайте ему, что Медведь пришел, – услышав это, большие глаза мужичка сделались еще шире и он встал, посмотрев на меня так, будто хотел запомнить.
– Ну пойдём, Медведь, – выдал он и пошёл вперёд, жестом показывая, чтобы я следовал за ним.
Приближающиеся запахи говорили о том, что мы идём в правильном направлении, а шум глухих и частых ударов по снарядам только подтверждал это.
Войдя в полуоткрытую дверь, я сразу же увидел три ринга на постаментах шесть на шесть метров и качающиеся от ударов то ли брезентовые, то ли кожаные мешки. Многие висели, словно уши у спаниеля – каплевидные, сморщенные, мягкие сверху, твёрдые внизу. Видимо, наполнитель – песок или опилки. Вряд ли резиновая крошка, и уж тем более не ветошь, как в Таиланде, и не кожа, как в премиум-сегменте данного продукта в нашей стране.
Ринги были переполнены – по три-четыре боксирующие пары в каждом, как и между рингами. Ребята боксировали в шлемах и перчатках на завязках, на конском волосе.
Войдя в зал, вахтёр огляделся по сторонам и, встретившись с кем-то взглядом, поднял руку, а потом указал на меня. Получив такой же жестовый ответ, сказал:
– Иди вдоль рингов налево, там стол. За столом тот, кто тебе нужен.
Зал представлял собой, скорее, вытянутый прямоугольник, чем квадрат. По противоположной стороне, между мешками, были окна. На дальней стороне – большие зеркала, над которыми висел плакат с надписью: «Бокс – школа мужества!»
Я миновал ринги и, завидев в углу за столом мужчину лет тридцати пяти – сорока, остановился. Он был высушен, как изюм, бледен, лыс и худощав, в чёрном костюме «Адидас» – почти таком же, какой я видел у Красова.
– Доброго дня, – поздоровался я. – Я Саша Медведев. Медведь, по-вашему.
– Привет, привет, Медведь. Так вот как ты выглядишь. Я думал, ты больше, и говорят, что можешь без проблем шестерым навалять? – кончиками губ улыбнулся Григо.
– Врут. На самом деле – десятерым, и это только правой пяткой, – покачал я головой серьёзно, заодно проверяя, может ли авторитет воспринимать бойцовский юмор.
– Чувство юмора – залог интеллекта, – тоже серьёзно проговорил он. – Так чем могу тебе помочь, Медведь – Саша Медведев?
– Говорят, ты город держишь? – начал я с козырей.
– Тоже врут, – кивнул Григо. – Я вон секцию веду, по боксу, и только. Нет желания с кем-нибудь поспарринговать легко?
– Слушай, у меня разговор к тебе. Много времени не отниму. А без борьбы я не дерусь и не спаррингуюсь.
– Ну что же, тогда чё стоишь? Присаживайся, – указал он мне на стул напротив.
И я сел.
– Ну, давай твой разговор, – посмотрел он на меня внимательно, сложив битые-перебитые пальцы в замок. Медики, по-моему, называют такой эффект на кистях грыжами. Они образуются, если неоднократно травмируется кисть – обычно от ударов по чему-нибудь твёрдому.
А молодые пацаны воспринимают такие кулаки за крутость – как и сломанный нос, как и «пельмени» на ушах.
– Смотри, я краем уха слышал, что ты по моему вопросу с казацкими нейтралитет держишь? – спросил я, хотя с такими людьми принято говорить «поинтересовался».
– Держу, – согласился Григо. – Потому как слышал, что ты вроде как спортсмен с понятиями, хоть и к ментам близкий.
