В этот момент в ее глазах промелькнул ужас, из‐за которого в моей душе все сжалось.
Что черт возьми происходит?
― Не оставляй меня, Ниночка.
― Ты чего, Танюша? ― уточнила Нина, взволнованно глядя на ребенка.
― И правда, ты чего испугалась? ― поинтересовался я, и уселся на пол. ― Нина, иди. Нам надо поговорить с Таней.
Женщина кивнула и оставила нас одних на кухне.
Я снова посмотрел на Таню, которая абсолютно не могла скрыть своего страха. Как сделала бы это, например, взрослая женщина.
― А теперь рассказывай, чего ты так испугалась? И не обманывай меня. Я хочу знать о всех твоих страхах.
Девочка продолжала смотреть на меня испуганным взглядом и трястись.
Мне черт возьми, дико не нравилось ее состояние и то, что она так сильно боится. Меня боится! Человека, который защитит ее от любых бед.
Я протянул ей свою руку, и малышка недоверчиво вложила в нее свою маленькую ладонь. Я сжал крепче, а в следующую секунду подхватил Таню на руки и понес в сторону комнаты. Девочка заглянула за мое плечо, смотря на разлитую сметану. А когда мы оказались в гостиной, она заметно выдохнула.
Я усадил Таню на диван, а сам присел рядом с ней. Посмотрел в глаза, отметив, что страх никуда не исчез.
― Я хочу знать, почему ты так сильно испугалась? Это же всего лишь разбитая банка.
― Со сметаной, ― уточнила девочка, хмуря бровки и опуская взгляд вниз, на свои ручки.
― Да, и что?
― У меня пальчик болит, а банка скользкая, потому что мокрая, и случайно выпала.
― Танюша, я не спрашивал, как это произошло. Упала банка, хрен с ней. Извини, ― опомнился, что разговариваю с ребенком. ― Упала, да и упала. Почему ты так сильно испугалась?
Она пожала плечами.
― Я подумала, что ты заставишь меня… ― она замолчала, и склонила голову еще ниже, пряча от меня свою боль.
Какого хрена?
― Что, заставлю?
― Слизывать с пола.
Я ошарашено уставился в ее лицо, и тут же крепко сжал руки. Даже дыхание сбилось от шока.
Да какого шока? Я охренел в буквальном смысле этого слова.
― Тебя заставляли в детдоме слизывать еду с пола?
― Да. Я однажды уронила тарелку с супом. Мне поставили подножку, и я упала. Тарелка вылетела из рук. И воспитательница сказала, что это моя порция, и я должна ее съесть. Я сказала, что не стану этого делать, а она пригрозила закрыть меня в черном чулане. А там пауки. Я их очень боюсь.
Внутри жгло огнем от ненависти к той твари, что посмела манипулировать ребенком и угрожать.
И Таня явно не единственная, кто с этим столкнулся.
― Что было потом?
Девочка наконец‐то подняла голову, и я заметил в ее глазах слезы.
― Я попробовала сбежать, но Наталья Андреевна схватила меня за волосы и силой притащила к тому месту, где я разлила суп. Она ткнула меня в него и заставила есть.
Каких усилия мне стоило не двинуть кулаком по стоящему рядом столу.
Какая тварь! Урою, суку!
― Иди ко мне, ― протянул к ней руки и Таня сразу же пересела ко мне на колени, прижавшись головой к грудной клетке.
― Я подумала, что ты тоже заставишь меня слизывать сметану с пола.
Я крепче сжал руки на детской спине и носом уткнулся в ее макушку.
Внутренности разъедало от ярости.
― Разве я на идиота похож, Танюша?
― Значит, Наталья Андреевна идиот?
Я заглянул девочке в глаза, наблюдая, как постепенно ее лицо начало меняться.
― Я бы назвал ее иначе, но тебе таких слов знать не надо.
― А ты ее теперь накажешь?
Таня спросила с надеждой в голосе, заглянув мне в глаза.
