Как пролетели километры дороги, Антон потом не мог вспомнить, как ни напрягал память. На каком-то автопилоте он ехал, останавливался на ночь в придорожных гостиницах, и мысли о жене не отпускали его до тех пор, пока он не оказался на околице родной деревни. Он не был на родине пять лет, с тех пор, как приезжал хоронить бабушку. Стояли последние дни апреля, и он думал, что, вряд ли сможет заехать на своем «Вольво» в это время года в деревню, не увязнув в грязи. Асфальт на дороге ведущей в деревню, заставил его в изумлении приподнять брови. Снизив до минимального скорость, Антон поехал по направлению к своему дому, поражаясь внешнему виду деревни. Она отличалась сильно от той, какой он ее помнил. Заборы подновленные и выкрашенные в ярко зеленый цвет. Дома со сверкающими крышами и стенами. А вид родного дома, заставил вообще в изумлении разинуть рот. Дом выглядел, как новенький. Остановив машину возле калитки, он вылез из нее, замученный мыслями. Может, он ошибся, и не туда свернул, и это не его дом?
– Антон, – услышал он за спиной голос тети Агафьи и облегченно вздохнул. – Ты, что ли это? Не могу поверить, – шаркая большими галошами, направилась к нему соседка.
Приблизившись, она раскинула руки для объятия.
– Тетя Агафья, – воскликнул он, и прижал ее к себе, невольно приметив ее старческую худобу.
– Какими судьбами, сынок? – отодвинув его от себя и заглядывая в его глаза, спросила она.
– Вот решил сделать себе отпуск и отдохнуть от города.
– Давно пора, – согласилась соседка, – а то кожа да кости и больной взгляд.
Проницательности старым людям не занимать, мелькнуло в мыслях Антона.
– Но ничего, ты здесь у нас поправишься в раз. Молочко деревенское, сметана, свежий воздух, лучшие лекари от всех болезней. Ой, что мы тут стоим, пошли ко мне в дом.
– Спасибо, тетя Агафья. Можно я к себе в начале загляну?
– А что же нет. Там у тебя чисто. За твои деньги я старалась, чтобы порядок был постоянно.
Лишь только он переступил порог дома, потянулся и остальной деревенский люд, прослышанный мгновенно о его приезде.
– Мама, ты не видела Элинку? – спросил Семен Алену, выходившую из сарая с ведром свежего надоенного молока.
– Нет. Возле меня, ее давно уже нет. Неужели опять на улицу умчалась. Беги, поищи ее, а то уже ночь на дворе, забредет куда-нибудь и начнет реветь со страху.
Трехлетняя Элинка в этом году не давала покоя ни матери, ни брату своим любопытством. Если она не доставала их вопросами и своей неуемностью во дворе или дома, то исчезала куда-нибудь, так что ее потом приходилось разыскивать, а, найдя, читать сотый раз мораль о том, что маленьким девочкам нельзя ходить одной, вокруг ходят плохие дяди.
Семен вышел за калитку и, оглянувшись в поисках сестры, присвистнул. Алена, поднимавшаяся на крыльцо, оглянулась и воскликнула с досадой:
– Ну, что там еще?
– Ничего себе! Вот это да! Клево!
– Да, говори скорее, что там случилось, – раздраженно прикрикнула на него Алена.
– Это «Вольво».
– Ох, боже мой! Ты что машин не видел? – Но, поставив ведро на крыльцо, Алена решила присоединиться к нему, чтобы удовлетворить и свое любопытство, в деревню иномарки редко заезжали.
– Но не рядом же с нашим домом, – объяснил Семен матери, выглядывавший поверх забора на улицу.
– Ты ребенка уже нашел? – отчитала она его.
– А чего ее искать, где все, там и она наверно, – он лениво махнул в сторону соседского дома.
