В Москве, погружавшейся в полумрак, магазины выглядели, как бараки. Выставленные в витринах товары имели вид плесневелый. Никакой рекламы нигде не было, да и зачем? Везде один хозяин – государство. Только Большой театр процветал, репрессии и чистки 1937-го года его почти не коснулись. Это был театр вождя, который считал себя покровителем изящных искусств.
За тем самым тяжеленным шкафом, где когда-то Баскаков хранил свои сокровища, оказался еще и заделанный тонкой фанерой дверной проем. Они его наполовину разобрали, и получился удобный лаз, сообщавший два помещения коммунального рая. Теперь они могли свободно общаться, и иногда туда могла проникать Варвара, чтобы делать какую-то уборку. Ваня рвался найти хоть какую-нибудь работу, чтобы не сидеть на шее этих добрых людей. Он съездил в родной Волоколамск и привез оттуда две связки книг. Они теперь их втроем читали. Иногда гуляли по Мясницкой, но не Кирова, от Чистых прудов и до Красных ворот. Если погода не совсем пасмурная была, то ловили на Чистых прудах золотых карасей, целовали их и отпускали назад, а еще катались на трамвайчике по Москве-реке. Ни Василий, ни Варвара не думали, что такая жизнь бывает. Это когда твое же добро для тебя оборачивается счастьем жить.
К началу ноября на башнях Кремля были установлены новые светящиеся рубиновые звезды. В основном они были на подшипниках и могли поворачиваться, как флюгер. А по улице Серафимовича передвигали дом номер пять.
Василию удалось устроить Ивана на работу в механическую мастерскую, счищать с заготовок и металлических балок грязь и ржавчину. Ванечка тому был несказанно рад и со всей ответственностью взялся за эту тяжелую и грязную работу. Помимо этого, его приняли в ФЗУ, где учеба сочеталась с работой на предприятии. В Москве, хотя очереди за хлебом никуда не делись, и множества товара в открытой торговле не было, они находились в нормативных списках. Выживать в столице стало легче. Но все хотели знать свое будущее, ибо каждого угнетали предчувствия. УГРО дозналось, что в одном из домов некая Е. Сайфер занимается предсказаниями. Она, бывало, в день принимала по триста человек и за сеансы брала серебром. Предсказательница созналась, что обманывала доверчивых людей во время сеансов. У нее было найдено 20 тысяч рублей и 20 килограмм серебра. 19 ноября 1937-го года ее расстреляли на Бутовском полигоне. Об этом сообщила газета «Правда» от 4 ноября 1937-го года. Прочитав эту заметку, Варвара сказала одно слово: «Поделом». Непонятно, к кому это относилось: то ли к обманутым, то ли к гадалкам.
* * *
Хабаровск встретил Ивана холодным туманом и безветрием. Но и в такой погоде его форменный кожаный плащ и фуражка с голубым околышем были совсем непригодны. В любом случае его должны были в дорогу соответственно приодеть. С вокзала до аэропорта он по-молодецки добрался маршрутным автобусом. Молодая кондукторша не сводила с него глаз и даже плату за проезд не сразу решилась взять. Уж больно для местного населения он выглядел необычно. В аэропорту он быстро нашел, кого нужно. Там сверились с его бумагами, дали на время шапку и повели в самый дальний угол аэропортовского поля, где стоял и грелся уже два дня приписанный ему Р-5.
Биплан стоял на лыжах точно таких же, на которых в 1934-м году садились на лед чукотского моря, чтобы спасти экспедицию Шмидта. Среди тех летчиков был и Водопьянов, маршрутом которого придется лететь старшему лейтенанту военной авиации Ивану Панфилову, и лететь одному. Самолет был гражданской модификации, без пулеметов. Иван был очень хорошо знаком с возможностями этой машины. Он на такой налетал немало часов. Иван залез в кабину. Радовали две вещи – низкий уровень вибрации работающего на холостых двигателя и отличное прозрачное лобовое стекло, что нелишне иметь при такой погоде. Полоса разбега примерно 500 метров была ровной и хорошо притоптанной.
