Я есть - страница 6

Не знаю, почему именно сегодня я вспомнила эту историю, этого мальчика, которому я от растерянности так ничего и не успела ответить, – громогласная бабушка как-то быстро его увела, Уткина этого вспомнила зачем-то, которого я тоже больше так и не видела никогда.

И слышу голос этот тихий, такой невероятно серьёзный, и вопрос этот, такой искренний, такой честный:

– А я правда тоже ваш?

И плакать почему-то хочется.

Уткнуться в подушку и плакать.

И усыновить, удочерить разных мальчиков и девочек, собрать их всех и сказать: «Да, вы все мои! Мои!»

И новости не смотреть никогда.

Потому что неправда всё это, новости эти, звёзды улыбающиеся, улыбающиеся даже тогда, когда грустно и плакать хочется.

А правда – это если бы я решилась так сделать.

Если бы я решилась ответить на такой вопрос хотя бы одному человечку в жизни, человечку, который без мамы, или без родителей вообще.

Помните, у Шолохова: «А зачем я тебе?! – А на всю жизнь!»

А ещё правда, что я не увлекаюсь футболом и мало во всём этом разбираюсь.

Мне вообще иногда кажется, что я в этой жизни мало разбираюсь…

Нарядными бывают только ненастоящие драгоценности.

Виктория Токарева.

Просто свободный вечер.

Ксюха ушла в отель. Она считала себя не такой как все, но факт про интенсивное полуденное солнце, вредное для всех, делал её уязвимой. Так что она ушла в гостиничный номер. Сашка отправилась на массаж, а я пошла бродить по магазинам. Больших торговых центров или хотя бы маленьких магазинчиков поблизости не наблюдалось, и я решила отправиться в сторону небольшого базарчика, расположенного на трех параллельных улочках курортного городка Ллорет-де-Мар. Покупать я особо ничего не собиралась, но на всякий случай решила взять с собой деньги.

– Все не бери, – сказал мне вдогонку муж, абсолютно не переживающий из-за интенсивного полуденного солнца и выбирающий греться под солнышком, а не шататься со мной по магазинам.

– У меня свои есть. Накопленные, – решительно ответила я. И пошла бродить. Разглядывать аляповатые сувениры, все эти магнитики, магнитики, магнитики, фигурки быков, вееры, кастаньеты, несуразные, не по сезону тёплые куртки, развешанные рядом с красивыми и изящными купальниками, какие-то светильники, домашнюю утварь, посуду, полотенца, махровые простыни, покрывала, снова аляповатые сувениры… Такое ощущение, что всё это привезли и свалили в одну кучу, а шумные испанцы не растерялись и разобрали поскорей, что кому досталось. И давай это быстрее продавать, несмотря на сиесту. И вдруг среди всего этого развешанного и разложенного, безвкусного и однообразного я увидела магазинчик. В его окнах красовались строгие портфели и чемоданы, вокруг которых валялись кошельки, как рассыпавшиеся купюры. «Разбросаны как купюры. Купюры в кожаном переплете, как в сериале «Книжная лавка Блэка», – подумала я. Помните, хозяин книжного царства Бернард Блэк выдвигал свои требования к деньгам: «Мне нужны кожаные, чтобы подходили к моему бумажнику»? А этот магазинчик со стильно оформленными витринами и какой-то прямо-таки сказочной деревянной дверью, с кольцом посередине вместо обычной ручки, был царством кошельков. Кошельки были разбросаны, разложены, развешаны по всему магазину. Пахло чем-то пряным, вкусным, острым. Очень приятный аромат сразу встречал и располагал к себе, втягивал в глубины магазинчика, как в сказочный лабиринт, заставленный стеллажами и стеклянными витринами, и, сделав несколько шагов, я уже забыла, где вход, потеряв его из вида. Навстречу мне вышел солидный мужчина, седовласый, аккуратно причесанный, волосок к волоску, как будто только что от парикмахера, какой-то уж очень важный: в очках в золотой оправе, в тёмно-синем костюме и белоснежной рубашке, в начищенных до блеска тёмно-коричневых ботинках. Он вышел со знанием того, какое впечатление производит, – уверенно и деловито, – и строго спросил, абсолютно без вопросительной интонации, а так, словно он и без меня заранее знает, что мне нужно: «Натуральная кожа интересует. Только бренды. Аванцо, Дациаро, Аббачино. Ремни, кошельки, портмоне. Только для достойных мужчин. Очень дорого», – и вручил мне кошелёк.