– Как будто музыка играет где-то далеко-далеко, и её мелодия наполняет тебя изнутри… – прошептала я мечтательно.
Ты посмотрел на меня с теплотой и уважением.
И вновь погрузившись в работу, ты продолжил рисовать
В твоих глазах плескалось безумие, но безумие творца, безумие человека, увидевшего больше, чем позволено простым смертным. Ты был похож на Прометея, укравшего огонь у богов и теперь обреченного вечно нести его бремя.
Я видела в тебе и гения, и шута, и ребенка, впервые увидевшего мир. Ты был квинтэссенцией творческой энергии, необузданной, первобытной, готовой вырваться наружу и затопить собой все вокруг.
Ты водил меня по комнатам, представляя каждую картину, как живое существо, рассказывая истории их создания, как истории твоих детей.
– Вот, смотри, – говорил ты, указывая на полотно, залитое багровыми мазками, – здесь я видел восход солнца в аду, а здесь, – показывал на картину с переплетением серых и черных тонов, – здесь я слышал тишину космоса.
Картина – загадочная женщина в тёмно-синем платье с едва заметной улыбкой, пристально смотрящая прямо сквозь меня.
Ты внимательно наблюдал за моей реакцией.
– Почему именно такой образ? Что вдохновило тебя создать эту картину?
– Видишь ли… – начал ты, задумчиво проводя рукой по подбородку. – Эта женщина пришла ко мне сама. Я увидел её однажды во сне: сидящую на берегу реки, окружённую светом лунного сияния. Она была спокойна, прекрасна и немного печальна одновременно. Проснувшись утром, я понял, что должен запечатлеть этот образ на холсте.
Я слушала внимательно, не сводя глаз с картины. Женщина на полотне действительно казалась живой, почти настоящей. Казалось, ещё мгновение – и она оживёт, выйдет из рамок и заговорит с ними обоими.
– А почему ты выбрал синий цвет платья? – поинтересовалась я, указывая пальцем на полотно.
– Синий цвет символизирует глубину чувств, спокойствие и мудрость. Мне хотелось передать через него внутреннюю силу этой женщины, её способность переживать трудности и оставаться верной себе. Этот оттенок также напоминает ночное небо, полное тайн и загадок, скрытых от посторонних взглядов.
Я задумчиво посмотрела на картину снова. Теперь мне казалось, что женщина смотрит на меня с пониманием и сочувствием, будто знает все секреты и тревоги.
– Какое название у картины? – наконец решилась спросить.
– Я назвал её «Тихий свет». Именно так я ощущал присутствие этой женщины во сне. Тихо, спокойно, мягко освещающая мой внутренний мир своим существованием.
– Я бы еще хотела узнать об одной истории…. – прошептала я бережно.
Ты выпрямился в кресле, глянул внимательно сквозь дым сигареты:
– О какой истории ты говоришь?
Я подошла ближе, осторожно положив ладонь на край стола, где стояла необычная картина: старые потрёпанные шины лежали хаотично одна на другой, словно случайная груда мусора среди улицы.
– Эта картина… Она притягивает меня с первого взгляда. Что скрывается за этими шинами? Откуда взялась эта история?
Ты опустил глаза, вспоминая давно забытые моменты своей жизни:
– Знаешь, когда мы рождаемся, перед нами простираются тысячи дорог, каждая ведёт нас куда-то своё. И вот однажды, гуляя по старому району города, я увидел эти шины – грязные, запылённые временем, ненужные никому больше. Они казались такими одинокими и потерянными посреди тротуара, который уже забыл их назначение.
Ты замолк ненадолго, пригубив кофе из чашки рядом:
