Я иду к тебе, сынок! - страница 52
– А вы философ, – остановила его Маша. – Если бы от этой философии не только мышление, но мир менялся бы. А так…
– Хотите чаю? – предложил Виктор. – Я сейчас принесу. Вы знаете, я часто езжу, всегда беру с собой продукты, чай тоже сам завариваю. Но все-таки вкус железнодорожного чая какой то особенный. Не замечали?
– Это точно, – рассмеялась Маша, – в нем всегда мало заварки и сахара и много воды.
Пока Виктор ходил за чаем, вернулся Семён Михайлович. Он был подозрительно весел, добродушен и краснолиц. Он прумкал губами какую-то веселую мелодию, а когда сел, тут же заявил:
– Все-таки молодость действует на стариков омоложивающе. Ленуся устроилась с молодыми людьми в другом купе, поют, шутят, веселятся. Вот и с ними немного посидел, вспомнил, так сказать, свою юность. Тогда я, конечно, был помоложе, постройнее, пошевелюрестей. – Он погладил лысину и рассмеялся. – А где Виктор?
В это время открылась дверь, и в проеме появился Виктор с двумя стаканами чая с подстаканниками.
– Чай – это прекрасно, это поистине русский напиток, хоть и завезённый из Индии, – воскликнул Семен Михайлович. – Сейчас самое время чая. Но зачем же вы ходили, ведь у меня есть свой, домашний.
Маша засмеялась:
– Виктор говорит, что на железной дороге чай особенный.
– Может быть, но я всё-таки всегда предпочитаю свой. Ну и как, ваш спор ещё не закончен? – спросил Семен Михайлович и с удовольствием прихлебнул из маленького голубого бокала.
– Да нет ещё, – ответил Виктор, – наш философский разговор в самом разгаре. Мы тут говорили о роли ошибок в жизни человека. Кто-то учится на чужих, кто – то их совершает сам. Я считаю, что собственные ошибки придают нашему бытию остроту переживаний и ощущений, разнообразят и скрашивают жизнь. К чему я всё это говорю? А к тому, что в самом человеке заложены свойства созидания и разрушения. Человек не может не разрушать, ему необходимы войны, чтобы потом все воссоздавать, он готов сознательно испоганить свою душу, чтобы потом каяться и искупать свой грех, ему нравится падать, а потом подниматься и возвышаться перед самим собой и другими людьми.
– Ну уж это вы загнули, молодой человек, – проворчал Семён Михайлович.
– И ничего не загнул. Вспомните историю. Сколько великих цивилизаций исчезло на земле! Перечислять не буду, вы их сами знаете. А ради чего? Если человек хочет мира, благополучия и процветания, зачем ему нужны войны? Ну, хорошо. Давайте себе представим, что человечество хотя бы в течение одного столетия не воевало, не разрушало, а только строило и созидало. На первый взгляд кажется, что тогда все жили бы в золотом веке! Материально – может быть. А кем бы стал сам человек? Никчемностью, слабаком, выродком, муравьем, стаскивающим в свою кучу добро, пресытившимся поглотителем всего готового, существом без эмоций, без жадности, без лени, без зависти. Войны для человека – это, если хотите, инстинкт самосохранения.
– Странная у вас перспектива получается, – зябко дернул плечами Семён Михайлович, – безрадостная. Выходит, человек так и будет воевать. Вам не кажется, что вы сгустили краски?
– Нисколько, – усмехнулся Виктор. – Человек, не познавший горечи в жизни, никогда не становится счастливым. А если нет ни горечи, ни бед, ни счастья, то и жизни как бы нет.
Вмешалась Маша:
– А вы не думаете, Виктор, что без жадности, без лени, без зависти человек может прожить? Во всяком случае, это идеал, к которому надо стремиться.