– А списки-то когда вывесят, дочка?
Медсестра вздохнула:
– Подождите ещё немножко, ну, с полчасика, может быть, с час. Ладно?
Многие разошлись, кто куда: кто-то пошел сдавать кровь, кто-то домой, кто-то по другим делам, кто-то за едой, которой так не хватало раненым, кто-то за теплыми вещами. Оказалось, что большинство людей были жителями Моздока и окрестных станиц Ставрополья и Кубани.
8
Скоро Маша с Дусей остались вдвоём.
– А мы что же делать будем? – спросила Дуся, постукивая валенками. – Нам с тобой и приткнуться-то некуда.
– Я что-то проголодалась, – пожаловалась Маша, – да и замерзла, как собака. У тебя хоть валенки, а я оделась, как на бал-маскарад. Надо поискать, может, тут где-нибудь столовая есть.
– Да поесть-то у меня найдется, – кивнула на узлы Дуся, – только на таком холоде кусок в горло не полезет.
Решили пойти по улице вниз и скоро наткнулись на небольшое кафе. Но, как на грех, здесь оказался обеденный перерыв. Однако дверь была не заперта. Они осторожно вошли внутрь. Помещёние, как и прилавок, были пусты. Где-то там, на кухне, перекрикивались женские голоса, стуча посудой. Но самое главное – здесь было тепло. Женщины выбрали столик подальше от входа и поближе к горячей батареё, у окна, положили на неё варежки, чтобы они просохли. Дуся потерла руки:
– Вот сейчас и пообедаем.
– Какой обед, скоро уж полдничать пора, – откликнулась Маша.
Дуся развязала один узел и ссыпала на стол с десяток свертков и пакетов. Развернула тряпочку, в которой оказался столовый нож, нарезала сала, ветчины, колбасы, отделила четыре яйца. Все это подвинула Маше:
– Ешь. Тут все своё, деревенское. С магазина ничего не берем, потому что не на что, денег уже два года как не нюхали, уж забыли как они и пахнут.
Маша молча вытащила из чемодана банку кофе, сахар и встала.
– Я сейчас. – Она подошла к прилавку, постучала серебряным кольцом по алюминиевой полке. На кухне сначала затихли, потом между дверью и косяком появилась черноволосая, черноглазая голова, которая возмущенно сказала:
– Женщина, вы читать умеёте? У нас перерыв, да и не готово ещё ничего.
Маша как можно приветливеё улыбнулась и проворковала:
– Здравствуйте, девушка. Да знаем, но мы совсем продрогли, не найдётся у вас, милая, кипятка.
Голова появилась вместе с туловищем и превратилась в прелестную, молодую осетиночку. Она вытерла свои мокрые покрасневшие руки об передник и долго и напряженно смотрела на Машу, потом спросила:
– Вы приезжие?
Маша снова улыбнулась и кивнула головой.
– Тогда подождите немножко, я смогу вам и чай приготовить. У нас хороший чай, с горными трава, очень вкусный и очень полезный.
Маша не стала спорить:
– Очень хорошо, это то, что нам надо.
Через несколько минут девушка вынесла на подносе четыре пиалы с чаем, от которых поднимался парок. Маша поблагодарила, протянула ей деньги, но осетиночка только улыбнулась:
– Нет, нет, не надо, это свой чай, пейте на здоровье. – И убежала.
Маша подошла к столу, поставила поднос и вздохнула:
– У тебя всё своё, у неё – тоже своё, прямо коммунизм какой-то, только у меня ничего своёго нет.
Дуся ответила:
– Не страдай, подруга, Россия всегда при коммунах жила, только этого раньше не замечали. На Руси даже нищие от голода не умирали, если он не напивался и не замерзал. Мне дед ещё рассказывал, как они артелями на заработки ходили. Дома в деревнях тоже всем селом строили. Сегодня ты мне, завтра я тебе помогу – так вот и жили.
