Маша почувствовала, что Дуся вот-вот сорвется, и попыталась её успокоить:
– Дуся, да ты погоди, надо разобраться. Тут же не написано, что он лежит в Моздоке…
– А вот я щас и разберусь! – Дуся неожиданно подхватила свою вязанку узлов и, открыв пинком дверь госпиталя, скрылась внутри. Маша, подхватив свои пожитки, проскользнула за ней.
В большом просторном вестибюле стояли пустые каталки, вдоль стен были свалены носилки и лежали груды узлов. Справа от входа стоял стол, за которым в белом халате и в шапке сидел солдат. Увидев непрошенных гостей, он сдернул с крючка на стене автомат и закричал:
– Эй, вы куда! Мамаши, сюда запрещёно, доступ только по пропускам! Сейчас же уходите! Ну, мамаши, пожалста, уходите, а то сейчас начальник госпиталя придёт, тогда он взгреёт и вам, и мне!
– Ах, тебе пропуск! – закричала Дуся, – вот мой пропуск! – Она помахала письмом. – Когда в армию забирали, никаких пропусков не спрашивали, а ать-два – и вперёд, на защиту отечества! А теперь я что же – и собственного сына не могу навестить?! Как же, пропуск им подавай! Чихать я хотела на ваши пропуска!
Солдат стоял растерянный и бледный, он явно не знал, что предпринять и как справиться с разъяренной матерью. Он вдруг сел на стул, обхватил голову руками и застонал:
– Ну, всё, не миновать мне губы.
Дуся посмотрела на него и сбавила тон:
– Сынок, что с тобой? Да мне бы только вашего главного, поговорить с ним, разузнать. Сынок мой, Гришанька… Как же так, ведь я ехала вон какую далищу… А у меня скотина, семья, работа… Как же так. Мне бы только поговорить…
– В чём дело, сержант Сукоркин? – спросил сзади чей-то строгий голос.
Маша обернулась и увидела, как по лестнице спускается мужчина в белом халате и белом колпаке. Сержант встал, растерянно развёл руки, на одной из которых повис автомат.
– Да вот, товарищ майор, ворвались, говорят, сын тут… Я им говорил, что нельзя, но они не слушаются.
– Потому что ленишься, Сукоркин, а дверь закрывать и открывать надо только по условному сигналу, или по телефонному звонку, или когда пропуск выпишут. Понял, Сукоркин?
– Так точно, товарищ майор, – вытянулся Сукоркин.
– Вы уж не ругайте его, товарищ офицер, – заступилась за парня Дуся. – Он тут совсем не причем. Это всё я… Гришка, сын мой, у вас тут лежит…
– Ну вот что, женщины, пойдёмте-ка ко мне, а то меня уже ноги не держат, – сказал майор. – Раз уж вы проникли на секретный военный объект, – насмешливо добавил он и, резко развернувшись так, что полы длинного белого халата раскрылись веёром, обнажая камуфляжную форму, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Женщины устремились за ним, как нитка за иголкой.
Наверху, в большом фойе с колоннами, стояли несколько рядов коек с ранеными, возле которых высились ряды стоек для закрепления систем и облезлых тумбочек. По рядам сновали санитары, которые подносили воду, делали уколы и перевязки, сливали в ведро из уток, кого-то просто успокаивали.
Рядом с дверью в кабинет майора лежал белобрысый коротко стриженый паренек с исхудавшим лицом и необыкновенно большими голубыми девчачьими глазами. Он полулежал на подушке, а рядом с ним сидела женщина, по-видимому, мать, нежно гладила его по руке и тихо говорила:
– Коль, а Коль, ты, сыночек, свою присягу выполнил, раненый вот. Поедем, родной, домой. Отец там места не находит, когда узнал…
Сын виновато прятал глаза и, почему-то то и дело поглядывая на соседние койки, мямлил:
