– А оставшиеся девяносто процентов – это что?
– Эмоции, бессознательные проявления, запахи, выброс гормонов, подергивание рук и лицевых мышц: существуют тысячи механизмов, которые приходят в действие в теле человеческого существа, когда оно общается с другим.
– О’кей, – согласился Павловски, хотя про себя подумал: полная чушь.
Для Бориса Павловски, родившегося в России в восьмидесятые годы, не существовало ничего более эффективного, чем осязаемые и неопровержимые улики. Он терпеть не мог псевдонаучных методов и шарлатанских выкрутасов. Даже при наличии крепкой доказательной базы виновных – по его мнению – далеко не всегда удавалось отправить в тюрьму. Поэтому он считал, что основывать расследование на нелепой версии означало стрелять себе в ногу.
Когда напарники зашли в помещение следственной бригады, коллеги из других опергрупп лишь кивнули им в знак приветствия, не отрываясь от работы.
Подойдя к Эмме, Максим спросил:
– Ну, что нового?
Сосредоточенно глядя на экран своего компьютера, молодая женщина лишь приподняла голову и, увидев друга, послала ему широкую улыбку:
– Странное дело… а у вас?
– Тоже все странно. Мы провели обыск у Колина Вассарда, Иони Превиса и Харла Коммегерлина; их квартиры почти пусты. И все же какая-то связь вроде есть: у двоих мы обнаружили что-то вроде уголка для медитации.
Она сдвинула брови, и в ее взгляде вспыхнул огонек.
– Поподробнее, – велела она.
– Специальный коврик, ладан, колокол и музыкальная аппаратура… видимо, чтобы крутить композиции для релаксации.
Рот рыжеволосой красотки округлился, глаза расширились. Полное впечатление, что она нашла под рождественской елкой коробку с подарком.
– Коврик с колючками?
– Да, – подтвердил Максим с обычной невозмутимостью.
– И эти предметы были у всех?
– У всех, кроме Харла Коммегерлина – его квартира выглядит куда страннее. Все окна залеплены фольгой, такая куча консервов, что обзавидуется любой выживальщик[12], но ни одного электроприбора.
Эмма машинально принялась заново заплетать свою косу, потом откашлялась и заговорила:
– Больше всего меня удивляет, что в наших базах на них почти ничего нет. Запросы мало что дали, только адреса и контракты на воду и электричество. Ни номеров страховок, ни договора с мобильным оператором: настоящие призраки!
Максим поморщился и задумчиво сказал:
– Возможно, они иностранцы и здесь снимали жилье для временного пребывания. Ты обратила внимание на их имена?
– Да, это многое бы объяснило…
– А в Интернете тоже ничего?
– Нет, а что?
– У Вассарда стояло серьезное компьютерное оборудование, у Превиса – мощный комп для онлайн-игр. Французы или нет, но они как минимум подключались к Интернету.
– В любом случае – под чужим именем, – заметила Эмма, возвращаясь к экрану.
– Мм… почему контракт на электричество оформлен на себя, а на Интернет нет?
Он задал вопрос практически самому себе, словно не ждал ответа от коллеги.
Внезапно члены бригады одновременно, хоть и не слишком дружно, встали, шум смолк. Вошла Ассия Ларше, и Максим снова почувствовал укол в сердце, словно каждый раз заново открывал ее для себя.
– У меня есть кое-что новое относительно нашего задержанного, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщила она. – Группы Павловски, Буабида и Гора, встречаемся в конференц-зале.
Поскольку речь явно пойдет о сведении воедино информации, полученной различными опергруппами, прежде чем последовать за лейтенантом, все принялись собирать свои личные заметки, досье и снимки.
