– Лапочка, давай мы купим картошки твоим родителям. Зачем же им так надрываться?
– Олег, ты не понимаешь? Не в картошке дело. Дело в процессе. Совместный труд, он…
– …облагораживает?
– Во всяком случае, сближает. Слушай, ну хоть притворись, что копаешь, ну, пожалуйста!
– Нет и нет, лапа моя, даже не проси.
Иван Иванович был поражен. У него не было слов.
– Тунеядец! Тамара, это трутень! Что за мужик, что в руках лопаты не держал!
– Иван Иванович! Я в армии, в отличие от вас, служил. Подержался там и за лопату, в том числе.
– А ты меня армией не попрекай!
– Да я не попрекаю. Не хотел вас обидеть, извините. Но если вы ставите кому-то что-то в упрек, помните, что сами в чем-то несовершенны.
– Философ, твою мать! Ты меня будешь жизни учить?! Да чего ты добился?!
– Многого. И своим трудом.
– Каким трудом? Спекулянтом быть – не велик труд! Купил-перепродал, где тут труд? Мошенничество одно! Что ты создал в жизни?
– Иван Иванович! Какая разница между трудом спекулятивным и трудом карьерного роста?
– Да ты что, твою мать? Разница большая!
– Ну так в чем разница-то? Я перепродаю товар, вы перепродаете людей…
– Маринка, мать твою! Ты где этого диссидента нашла?!
– Папа, не волнуйся! Олежка, перестань! Не дразни отца!
– Все, мать! Я больше не могу это слушать!
– Ну чё ты, Ваня? – Тамара Николаевна довольно ухмылялась. Ей нравилось, когда кто-то кому-то тыкал носом. – Не обращай внимания, молодые еще! Останутся без денег, попляшут! Приползут на брюхе!
Царица Тамара как в воду глядела. Дефолт. Впрочем, до событий девяносто восьмого еще столько всего было…
***
В девяносто четвертом владелица ООО «Луч» Мила Мишер взяла кредит то ли на несколько миллионов, то ли на несколько их десятков. Маринка была коммерческим директором, ничего лишнего не подписывала, в переговоры не вникала, короче, не лезла не в своё.
– Марина, сегодня съездишь в Еловск. Там тебя встретит Сергей, отгрузит нам свиные полутуши, четыре вагона. Просто подпиши бумаги и обратно, ясно? Вот накладные на тушенку, отдашь ему. Он нам – свинину, мы ему – консервы. Пусть распишется, что получил.
– Не вопрос, – Марина взяла у Милы документы. – А тушенка где?
– В Караганде. Пусть распишется, и ты распишись в его доках. Ну?
– Да поняла. Все сделаю.
Марина поехала в Еловск, что в двадцати километрах от Северогорска. С Сергеем они узнали друг друга сразу, где-то уже виделись. В магазине? В ресторане?
– Привет, Сергей! Мила тебе звонила?
– Да-да, обычный бартер. Пошли. Вот, смотри. В загоне четыре вагона свинины в полутушах. Завтра перегоняем вам на северогорскую железку. Вы мне отгружаете тушенку, документы привезла?
– Да, вот. Давай, где в твоих расписаться?
– Здесь. И здесь.
Марина подписалась, что приняла четыре вагона свинины.
– Сергей, вот здесь распишись.
– А тушенка где?
Марина замешкалась. «Да, действительно, а где? Милка сказала, в Караганде».
– В Северогорске, на путях, к отгрузке готовим. Где ж еще?
– Ну да. Маринка, слушай, а мы где с тобой виделись?
– А я с твоей женой шампанское пила в десять утра в парикмахерской, года три назад, – вспомнила Марина. – Она потом тебе звонила, чтоб ты за ней приехал.
– Да-а, точно… она тогда на шампанской диете сидела…
– Ага. Три бутылки в день. Завтрак, обед, полдник. На ужин салатик, запиваешь, чем хочешь. А где Нина сейчас? Давно ее не видела.
– В прошлом году от рака умерла. Худела, худела, думала – от шамы. Оказалось – от рака.
