От вида крови у меня перед глазами все плыло.
— Он мне не отец… — прошептала я. — Он удочерил меня, когда я была совсем маленькой. А после смерти мамы мы с ним сражаемся за право опекунства над моей сестрой Дашей… Он хотел порезать мое лицо!
— Не надо сейчас ничего говорить, побереги силы. Этот урод знал, где порезать. Как будто его специально натаскивали на такие вещи.
— Он когда-то служил… наверное, там этому учат…
Меня опалило волной холода. Хлопнула дверца авто, и мы с Серебрянским оказались на заднем сиденье.
— В больницу, быстро! И позвони в отделение хирургии, предупреди, что мы везем пациентку! — он командовал своими людьми так уверенно, как будто и не было у него на руках истекающей кровью девушки.
— Вы что, взяли с собой группу захвата? — изумленно взглянув на Серебрянского, хрипловато поинтересовалась я.
— Скажем так: начальник охраны считает, что ваш район не безопасен, и он настоял на том, чтобы мы взяли с собой людей. Теперь я понимаю, насколько он был прав, — последовал ответ.
Машина резко сорвалась с места и помчалась по дороге в сторону центра.
Я попыталась сфокусироваться на его лице, спросить что-то еще, но образ упрямого работодателя расплывался перед глазами.
В ушах противно звенело, во рту появился сладковатый привкус. Я ужасно боюсь крови, а сейчас ее было слишком много.
— Так, ты только сознание не теряй, ладно? — обеспокоенно заглядывал мне в глаза Серебрянский. — Наташенька, слышишь меня? Наташа…
И все померкло.
6. Глава 6. Наташа
Я открыла глаза. Снова закрыла. Вокруг было тихо. За окном сыпался легкий снежок, а запах лекарств намекал на то, что я не в общежитии. «Больница», — мелькнула догадка.
Что-то мешало правой руке. Повернув голову, я увидела капельницу. Левая рука была перебинтована выше локтя.
Повернувшись в другую сторону, я увидела того мужчину, что приходил вместе с Серебрянским.
Он сидел на стуле и безмятежно смотрел в окно. Седина в коротких темных волосах намекала на то, что он был примерно того же возраста, что и мой неродной отец.
Почему-то я не испугалась того, что он был рядом. Наоборот, в глубине души ощутила тепло, что было странно. Обычно чужие люди вызывали у меня страх.
Мужчина подметил мои движения и оживился.
— Очнулась, милая?
— Очнулась, — шепнула пересохшими губами.
Он указал мне на окно.
— Смотри, снег идет, — улыбнулся по-доброму. — Очень красиво.
— Красиво… наверное.
— Ты потеряла много крови. Порез оказался опасным, пришлось наложить швы. Но ничего, теперь ты пойдешь на поправку.
— А почему вы здесь?
Он по-отечески похлопал меня по руке.
— Не мог уйти, не убедившись, что с тобой все будет хорошо.
— Мне наложили швы? Но… как же я пойду на работу? Сегодня у меня вторая смена.
— Вряд ли ты сможешь выстоять смену. Тебе оформят больничный, не беспокойся.
— Нельзя мне на больничный! Я лучше пойду… — Рука сама собой потянулась к капельнице.
— Стоп, стоп, стоп! Не стоит этого делать. Давай дождемся, когда лекарство докапает. — Он успел перехватить мое запястье в тот миг, когда я уже была готова выдернуть иглу. — Тебе лучше остаться здесь до завтра. Твои вещи соберет и привезет твоя соседка по комнате. Если я могу что-нибудь для тебя сделать, скажи.
Несколько мгновений я смотрела на него.
— А вы не могли бы помочь вернуть мои сапоги? Я забыла их вчера, когда проходила собеседование. Других у меня нет, только кеды.
— Почему же ты за ними не вернулась?!
