В конце улочки нам попадается небольшая рощица вертушек с открытками и лоток, где продают свежевыжатый сок. А между ними – вывеска «Отель „Луна“», выписанная от руки на синих керамических плитках. Мы совершаем вираж вокруг группы немецких туристов и проходим в низенькую калитку. Закрывая ее за собой, с облегчением вздыхаем – нас охватывает чувство, будто мы наконец спаслись от мародерствующих толп. Земля вдоль пустынной дорожки потрескалась от безжалостного солнца, но чем ближе мы подходим к отелю, тем живее и разнообразнее окружающая растительность.
– Что это? – спрашиваю я, указывая на череду высоких арок песочно-желтого цвета, которые образуют большой внутренний двор слева от нас.
– Чертоза ди Сан Джакомо. Когда-то это был монастырь. Он не является частью отеля, но его близость, по-моему, придает отелю спокойствие и умиротворение, – задумчиво говорит мама и со счастливой улыбкой на губах вдыхает ароматный воздух.
Про себя я не могу не согласиться, что «Луна» – райский уголок. «Между небом и землей, на самом краю утеса…» – тихо шепчу я, когда отель постепенно появляется перед глазами, – Клео читала мне эти слова с какой-то веб-странички.
Нам бы направиться к стойке администратора, но ноги сами выносят нас на залитую ярким солнцем террасу. Выцветшие от дождя и солнца плетеные стулья накрыты кобальтово-синими подушками.
Мама берет меня за руку, – так, рука об руку, мы и проходим на террасу. Я пережидаю несколько секунд, а потом высвобождаю руку под тем предлогом, что хочу достать фотоаппарат и сфотографировать скалы Фаральони, которые так заворожили Клео.
Мы разглядываем внушительные груды обветренного известняка, показывается лодка и легко проскальзывает между ними, обводя их основания белой пенной полосой.
– Есть еще одна скала, но ее отсюда не видно, – рассказывает мама. – Там живет колония королевских котиков. Когда я была маленькая, то фантазировала, что можно было бы отправиться к ним жить…
– Не думаю, что в котиковом обществе сейчас большой спрос на специалистов по имиджу. – Я пытаюсь шутить.
Мама пытается улыбнуться.
Потом мы замолкаем и завороженно смотрим на сверкающую внизу воду. Будто на водную гладь набросили рыболовную сеть, сплетенную из пульсирующих и мерцающих лучей света.
Я незаметно бросаю на маму взгляд из-под солнечных очков. Мне интересно, что за воспоминания роятся сейчас у нее в голове. Может быть, она когда-то плескалась с отцом вон у того галечного пляжа? Или каталась здесь на лодке с бабушкой Кармелой? Меня так и подмывает спросить ее об этом, но я боюсь ненароком потревожить ее сокровенные помыслы. Я предпочитаю держать маму на расстоянии вытянутой руки. Любые ее откровения заставят меня чувствовать себя неуютно. Но в то же время я понимаю, что благовоспитанная дочь должна в такой момент произнести что-нибудь милое и преисполненное благодарности, так что я поворачиваюсь к ней, чтобы сказать: «Спасибо, что ты меня сюда привезла!», но едва я собираюсь открыть рот, как меня перебивает могучий баритон:
– Buon giorno![24]
Мы резко оборачиваемся – нас приветствует мужчина. Причем вид он имеет откровенно соблазняющий – он не просто раздевает нас взглядом, а едва ли не предлагает по-быстрому заняться сексом, причем прямо здесь и втроем.
– Красота, да? – говорит он и машет рукой в сторону морской панорамы, при этом не отрывает от меня взгляда.
