Мама взглянула на Лару, пелена в материнских глазах рассеялась, заискрились металлом звездочки.
– Пойдем! – Мать схватила огромный нож. – Тазик большой захвати.
– Почему опять я? Пусть Тима хоть раз сходит! – возмутилась Лара.
– Ах, ты бесстыжая! Лишь бы ей отдыхать… Сама или помочь? – Родительница указала взглядом на висящий на стене кипятильник, шнуром от которого уже не раз перепадало детям.
Лара вздохнула и обреченно поплелась вслед.
Вдвоем спустились с крыльца. Мама обернулась и, тряся рукой с ножом, взревела:
– Смерти моей хочешь?
Лара от неожиданности аж подпрыгнула, дышать перестала.
– Нет, – ответила она и для добавления убедительности покачала головой.
– Тогда какого лешего в одном тапке разгуливаешь? – Мать смотрела в упор.
– Второй у кур остался, за порог зацепился.
– Глаза б тебя не видели. Надо же уродиться столь тупой. Снимай этот тоже! В одном сапоге или носке ходить – к погибели матери. Примета такая.
Родительница развернулась и размашисто зашагала во двор. Лара босиком семенила вослед, держа одинокий тапок в руке.
Петух Борька, завидев мать, забился в дальний угол загородки, уткнулся клювом в землю и замер. Только глаз шевелился – хозяйку наблюдал. Мама ступила в куриный загон, метнула Ларе вторую мыльницу.
– Лови, полоумная!
Через минуту мать вышла из курятника, крепко держа поклеванную несушку за бока. Волча, завидев будущую еду, одобрительно загавкал. Мама прошествовала к чурке перед сараем. Она вытащила топор, резко кинула куру на пень и размахнулась.
Лара успела отвернуться в последний момент – послышался хруст и стук. Тело протрясло крупной дрожью. Как легко мама умеет убивать! Ни лишней мысли, ни жалости. Лара обернулась – ко псу летела куриная голова. Собака подпрыгнула, схватила добычу и принялась с урчанием грызть. Рот Лары заполнился тягучей горькой слюной, затошнило.
– Топор и тот тупой, – возмущалась мама, – Что стоишь? Сбегай в кладовку за наволочкой с перьями. Живо!
Лара принесла и поставила мешок перед матерью. Та положила куру в таз и велела:
– Ощипывай, я пойду кашу доварю.
– Я не умею.
– Что сложного?! Смотри, берешь несколько перьев и выдираешь, в наволочку складываешь. Много сразу не хватай, не вытащишь.
Уходя, мама обернулась, дала наказ:
– Курицу одну ни при каких обстоятельствах оставлять нельзя. Или я тебя вместо нее в супе сварю. Ясно?
Совсем как Баба-яга в сказках сделала бы. Лара через силу улыбнулась и кивнула.
Избегая смотреть на место казни, она присела на корточки и принялась выщипывать перья со спины несушки. Сладковатый запах крови бил в нос, вызывая тошноту. Лара старалась не прикасаться к тушке еще теплой птицы, захватывала перьевую массу поверху.
Работа оказалась тяжелой: пальцы проскальзывали. Выдернув верхний слой, Лара ухватила мягкий внутренний и с легкостью вытащила. Не перо, а пух, тончайшие ворсинки колыхались на воздухе даже без ветра. Лара оттянула руку и посмотрела сквозь округлое пушистое перышко на небо. Какое милое облачко получилось бы!
Она очистила спинку птицы, когда показалась мать, держащая нож.
– Что копошишься? Ничего толком сделать не в состоянии. Иди домой! Сестру разбуди и в порядок приведи. Потом завтракать будем, каша напаривается.
