Застать-то, конечно, застали, только вот был он не один. С Мироном.
И как это понимать? А главное, как действовать? Подойти или сделать вид, что у них ничего общего?
Василиса притормозила, вопросительно посмотрела на Карину, собираясь узнать её мнение. Сама-то она в первую очередь предположила второе, но, как оказалось, ошиблась. Тимофей призывно махнул рукой, а когда они приблизились, сделал вид, что приятно удивлён:
— А у вас тоже сегодня четыре пары? — И чинно представил: — Это Карина и Василиса. С Васей мы в одном классе учились. А это Мирон. Мы с ним в одной группе.
— Вася, значит, — задумчиво произнёс Золотовицкий, окидывая Василису бесцеремонным изучающим взглядом, едва заметно скривил уголок рта, иронично, снисходительно и даже немного пренебрежительно.
Скорее всего, это вышло неосознанно, само собой, потому что почти сразу Мирон опомнился (ему же не насмешничать надо, а очаровывать), растянул губы в показательной улыбке, намереваясь ещё что-то сказать, типа «Рад познакомиться» или «Какое милое имечко», но Василиса опередила, фыркнула, поинтересовалась с вызовом:
— А что? Тебя моё имя не устраивает?
Он только на мгновение растерялся, но тут же нашёлся, пожал плечами.
— Почему? Нормальное имя. — И опять старательно улыбнулся. — Мне очень даже нравится, — добавил с особыми бархатными интонациями.
И голос, и улыбка у него очень даже приятные. Наверное, прокатили бы в другом случае, и с другой, но Василиса-то точно знала, насколько они расчётливые и поддельные, поэтому не впечатляли, а раздражали. Ещё и злило, что настолько привлекательное может быть настолько же лживым.
— Вы сейчас куда? — почувствовав возникающее напряжение, вклинился Тимофей. — Домой?
— А куда ещё? — не слишком приветливо откликнулась Василиса.
Он, кстати, тоже мог предупредить, что притащится с Золотовицким. Не позвонить, так хотя бы сообщение написать, что тот собрался действовать прямо сразу, не обдумывая. Правда и не факт, что он на подобное вообще способен — думать. Вот и сейчас, стоило ей договорить, выдал без паузы, будто автоматом включилась нужная давно отлаженная стандартная программа:
— Можно куда-нибудь. Например, в кафе. Отметим знакомство. — И добавил с такой многозначительной самонадеянностью: — Плачý за всех.
И тут, наверняка, по его мнению, они должны были упасть в обморок от восторга, сражённые его благородством и великодушием. Ну и высоким материальным положением тоже.
— О! — выдохнула Василиса, закатив глаза. — Ну как же тут отказаться! — И поинтересовалась деловито и воодушевлённо: — А сколько можно будет блюд заказать? Я вот поесть люблю. Очень. Много. Не разоришься? И вообще, мне кажется, я слишком худая. Надо бы вес набрать. Ещё килограммчиков десять-двадцать.
Золотовицкий слегка опешил. Тимофей, похоже, тоже. Наверняка хотел её одёрнуть, но обстоятельства не те, только коротко зыркнул с осуждением.
— А куда идём? — не обратив на его сигналы внимания, опять поинтересовалась Василиса, заметила с досадой: — Здесь в округе и приличного ничего нет. Одни стрёмные забегаловки. Для плебса.
Мирон вскинул брови, но самонадеянность опять победила, заявил невозмутимо:
— Можно и поехать. — И, само собой, не позабыл упомянуть: — Я на машине.
— Надо же! — ахнула Василиса. — У тебя и машина? Круть! — А потом перестала дурачиться, хмыкнула, вывела пренебрежительно: — Мамочка и папочка купили?
