Тренинги по развитию телепатии, которыми руководил Ефим, напоминали эксперименты профессора Мориарти, то есть Драгомирова, в которых я принимала участие в своем мире. Утром для занятий мы ездили, точнее, летали, в специальный телепатически-тренажерный центр. Меня включили в старшую группу, хотя, если ориентироваться на степень моей подготовленности, наверное, и в младшей я чувствовала бы себя неуверенно.
В центре были созданы все условия, для того чтобы мы могли отвлечься от всего лишнего и сконцентрироваться на главном. Сначала нам даже давали подсказки, сопровождая показ картинок какой-либо музыкой или свечением. Это помогало лучше почувствовать настроение человека, передающего информацию. Потом световое и музыкальное сопровождение убирали, но настроение Милы мы все равно чувствовали. С нами в центре работала именно она, так как Ефим был более сильным телепатом и мог нечаянно помочь нам считать свои мысли.
Мила не подавала виду, что недовольна тем, что я поселилась у Ефима, но я чувствовала, что это ее раздражает. Я не знала, позволяла ли она почувствовать свое недовольство своему возлюбленному, обсуждали они это его решение или нет. Думаю, что Мила как-то умудрилась оставить свое отношение к моему проживанию в доме Ефима от него тайной. Тем невероятнее было то, что я чувствовала ее ревность и негативную реакцию на мое появление в жизни мужчины, на которого она имела свои виды. Я всегда была отражательна в своих эмоциях, поэтому тоже относилась к ассистентке Ефима настороженно. Она этого, кажется, не замечала, так как не умела читать мысли таких, как я – с недоразвитыми телепатическими способностями. Однако Ефим считывал наше настроение без труда, и от него мне скрыть негатив по отношению к Миле мне не удалось.
После обеда мы тренировались с ним вдвоем. Идеальную для передачи данных атмосферу в его доме создать, возможно, не удавалось, но я все равно, по его словам, делала большие успехи. Вероятно, это было связано с тем, что мы были настроены на одну волну. В ходе одной из таких тренировок Ефим сказал:
– Это, конечно, не мое дело, но я чувствую, что ты невзлюбила Милу. Почему? Она же искренне старается тебе помочь.
– Помочь-то она старается, – ответила я, – но не ради меня, а ради себя. Она хочет, чтобы я побыстрее убралась из твоего дома и твоей жизни. Она ревнует тебя и ненавидит меня за то, что я, а не она, живу с тобой рядом.
– Удивительно, но у меня тоже были такие подозрения, но я не мог увидеть ее мысли четко. Ты слабо владеешь телепатией, но твоей эмоциональной восприимчивости позавидовал бы любой из эмпатов.
– В моем времени мне говорили, что эмпатия как раз во мне развита очень слабо. Потому что я не могла заставить себя пойти в дом престарелых или в интернат, где находились брошенные родителями дети, старалась избегать общения с калеками.
– Разве тебе не было их жалко? Не могу поверить в это!
– Мне было их жалко, но мне было больно быть рядом с ними. Мне самой становилось так больно, что я не могла терпеть.
– Так это же как раз и подтверждает то, что ты сильный эмпат! Ты не из-за жестокосердия избегала всего этого, а наоборот. Зря ты обвиняешь себя в равнодушии.
Мне стало ужасно приятно, что Ефим понял и поддержал меня, не посчитал меня моральным уродом, а наоборот. Я заглянула в его глаза, и меня окутало тепло. Захотелось приблизиться к нему, коснуться его. Порыв был настолько сильным, что я не смогла удержаться – подвинулась к Ефиму ближе и положила голову ему на плечо. Он не отодвинулся, но напрягся. Я почувствовала это напряжение и сообразила, что тактильный контакт между малознакомыми людьми в этом мире не приветствовался. Обычно только очень близкие люди касались друг друга. Исключением были только рукопожатия во время приветствия, да и то многие предпочитали обходиться без них.
