Бьярне плохо помнил, как покинул камбуз. Зато момент, когда он блевал, отлично врезался в его память. Тошнота настигла во время подъема по лестнице и была сильнее любых запретов выходить на палубу в одиночку. Остатки здравого смысла посоветовали не свешиваться через ограждение, а склониться над шпигатом*. Через минуту, когда сильный порыв ветра сшиб его с ног, Бьярне, все еще скручиваемый спазмами в животе, мысленно благословил боцмана и его страшилки о том, как моряков смывало за борт.
___
Шпига́т — отверстие в палубе или фальшборте судна для удаления за борт воды, которую судно приняло при заливании волнами, атмосферных осадках, тушении пожаров и т.д.
___
Кстати о боцмане. Дождавшись, пока желудок успокоится, Бьярне двинул в сторону каюты Кейси.
Пришлось от души побарабанить в дверь, прежде чем она открылась и Кейси сонно сообщил:
– Мой рабочий день начинается в восемь, если мы не горим, не тонем и не захвачены пиратами, все вопросы к вахтенному.
– На камбузе мертвец, – проорал Бьярне.
С Кейси мгновенно слетели остатки сна. Схватив Бьярне за борта поварской куртки, он втащил его в каюту.
– Не ори, – сказал холодно, пронизывая Бьярне цепким колючим взглядом. – Быстро, четко и по существу.
Отповедь пришлась кстати. Вторая волна тошноты, уже начинавшая сжимать в кулак желудок и грозившая набрать силу цунами, осталась тихим прибоем. Да и в голове прояснилось.
– Новака нет на камбузе, – шепотом доложил Бьярне. – Рядом с морозилкой лежит человек. Не двигается, вокруг кровь.
– Понятно, – Кейси наконец выпустил китель Бьярне из рук и принялся быстро одеваться. – Ты там что-то трогал?
– Свет включил и плиту, – покаялся Бьярне. – Я проспал почти на час. Пришел, на камбузе темно.
– И ты решил сделать вид, что уже давно там, – Кейси не спрашивал, он размышлял. Ну а кому, как не боцману, знать, на какие ухищрения идут матросы, только чтобы избежать заслуженного нагоняя. Да и не только матросы, чего уж там, никто из подчиненных не любит, когда его на «ковер» вызывают.
– Да, – ответил Бьярне. Голос дрожал, горло жгло, и вспомнилось, как вчера кашлял Новак. Может он лежит у себя в каюте с лихорадкой? Или подхватил ковид и мается от ломоты в костях и упадка сил?
– Пойдем, посмотрим, что там творится, – Кейси сунул ноги в высокие сапоги, взял куртку. – Или ты здесь останешься? Но тогда мне надо тебя запереть, такие правила.
– Я с тобой, – Бьярне надеялся, что больше его тошнить не будет. На крайний случай, шпигат всегда к его услугам.
По коридору они шли молча, к счастью, не встретив никого из экипажа. Матросы на вахте не покинут своих мест до восьми утра, а те, кому надлежало их сменять, досыпают последние минуты.
В этот раз Бьярне очень бы обрадовался, если бы Новак вышел им навстречу. Даже его недовольство за благо бы воспринял. Но на камбузе по-прежнему было тихо.
И покойник никуда не делся. Лежал на животе, одетый в темно-серый свитер и классические синие джинсы.
– М-да… – Кейси осторожными шагами подошел к трупу. Прижал пальцы к его запястью. – Холодный уже.
– И что теперь? – Бьярне предусмотрительно держался в дверях – на случай, если понадобится срочно заглянуть в шпигат.
– Пока не знаю, – Кейси подошел к висевшей на стене трубке интеркома. Снял ее, нажал клавишу номер один. – Мостик? Говорит Кейси. Где Хьюго?
– Слушаю тебя, Кейси, – отозвался Рамсен.
– Спустись на камбуз, – попросил Кейси.
