На улице уже темнеет, оказывается, уже 6 часов вечера. Я дошел до дома по наитию, ноги сами вели меня давно протоптанной тропой.
Мать только вернулась с работы и как раз разогревала ужин. Она улыбнулась мне, выглянув из двери кухни, но тут же лицо ее опустилось.
– Что случилось? – начала стягивать с меня куртку. – Сумка раскрыта? Что с вами сделали на медосмотре?– Даже если бы я мог ответить ей, я бы просто не успел, потому что вопросы сыпались без остановки, как яблоки с дерева, которое трясут нетерпеливые дети. Мама отвела меня в комнату, кажется, дала мне воды, но вкус был странный, кисловатый. А может, мне просто показалось. Наконец, мать перестала сыпать вопросами, видя, что ответов все равно не будет.
– Идем ужинать, выпьешь чаю с мятой, – мята в нашей семье всегда была решением против любых проблем.– И придешь в себя. Идем.
Она потащила меня на кухню, поставила передо мной горячую тарелку.
– Это грибы?-выдавил я из себя.
–Ну слава Богу, – вскинула она руками.– Я уже думала, у тебя немота от нервов. Грибы с курицей и рисом, чай. Ешь.
Она отвернулась к плите и чем-то там стучала, что-то переставляла, открывала ящики. Эти звуки гулом отзывались у меня в голове, но к моему удивлению, начали возвращать меня к реальности. Мама села напротив, взяв себе порцию.
– Дорогой мой, что случилось? – Тихо спросила она, видя, что я все-таки начал есть.
–Девушка попала под машину.
– Какая девушка?
– Незнакомая. Мы на переходе стояли, она пошла на красный. Я почти вытянул ее, но автомобиль все равно ее ударил. Теперь ей делают операцию, меня не пустили, отправили домой. – Когда рассказываешь краткую версию произошедшего, выглядит не так и страшно.
– Это после медосмотра случилось?
– Да.
– И ты в больнице сидел?
– Два часа.
– Да, мы ведь не родственники. И вечером не пустили бы все равно. Врач ничего не сказал?
– Врача видел мельком. Медсестра отправила домой. Посещение с 10:00 до 16:00.
– Ты, конечно же, пойдешь… Пары какие у тебя завтра?
– С самого утра. Но я не пойду в универ.
– Подожди. У нее же родственники есть, с ними уже связались, они явно с ней сидеть будут, а ты – мешать. Нельзя прогуливать учебу на первой же неделе, – мама покачала головой.– Сходи на первые две пары, а потом в больницу поедешь. Там с утра все равно много беготни. Слышишь?
– Слышу. – я встал из-за стола, дошел до кровати и бухнулся в одежде.
Видимо, я уснул, потому что вечер и ночь стерлись из моего сознания. Я проснулся утром рано и резко, часы показывали семь утра, сквозь шторы бил солнечный свет. Внезапно мир наполнился звуками: кто-то ходил в квартире сверху, на кухне уже пахло яичницей, отовсюду слышались тихие разговоры.
Настал новый день, все собирались на работу. Собирались жить.
В 13:00 я вновь попал в тот же коридор. Теперь он не выглядел таким страшным и мрачным: горели лампы, освещая череду открытых в палаты дверей.
– Вы не родственник!
– Не родственник.
– А кем вы приходитесь пострадавшей?
– Я свидетель аварии.
– Понятно. Двадцать восьмая палата. Бахилы надевайте. До четырех посещения.
– Помню, спасибо. – Был ли кто-нибудь у нее сегодня? Я приблизился к палате. Узнаю, конечно, узнаю. Я узнал ее сразу: черные волосы слегка видны из-за повязки, покрывающей лоб; на руках и ногах, видимо, гипс. Глаза закрыты. Остальные в палате спят, тишина стоит такая, что очень хочется услышать чье-то дыхание.
