— Я все никак не могу понять… — начинаю говорить с такой раздражительной интонацией, что кажется, наш индюк ожидал совершенно не этого. — Вы настолько одиноки, что норовите каждого новичка извести, или же, это у вас такое отношение ко всем, кто вам не ровня?
— Яна я…
— Подколы, издевки, унижения в адрес других молодых сотрудников… — перечисляю с повышением тона. — Я даже не представляю, какой арсенал рычагов воздействия у вас в кармане. Вы самый недружелюбный коллега, с которым мне довелось работать.
— Очень польщен вашим комплиментом, — добавляет он и улыбается в конце. Улыбка натянута, отдаёт отдаёт флером лжи. Она не настоящая. Он лишь скрывается свое настоящее “я” под ней. Я его раскусила.
— Вы неисправим! — заявив свое умозаключение, и, развернувшись, не желаю его больше слышать. По крайней мере сегодня.
— И вам хорошего вечера.
Пропускаю мимо ушей его слова и из последних сил сдерживаюсь, чтобы не показать ему средний палец, прямо как в зарубежных фильмах.
Ну хам! Просто. Полнейший. Хам!
Остаток дня я провела в гордом одиночестве. Рома так и не соизволил перепозвонить, поэтому, нашим отношениям явно — конец. Немного расстроилавшись, что так глупо они закончились, я включила какую-то мелодраму, взяла большую банку мороженного и принялась смотреть.
Скажу я вам — это отличное средство, чтобы выплакать то, что так долго копила в себе. Понять и осознать свои ошибки. Порадоваться за героев и расстроиться, почему у тебя отношения не как в фильме… Или в книге… Мелодрама плюс мороженое, равно превосходный психолог дома. Дешево и сердито. Как говорится, народный выбор женщин!
Завтра мне нужно явиться с утра на встречу эйчаром по случаю первого месяца моей работы. Мы будем встречаться каждый месяц, пока не закончится испытательный срок (который длиться три месяца), и меня окончательно не примут в штат.
Каждый пройденный день испытательного срока первой работы в лаборатории проходит волнительно. Мне кажется, что я что-то упускаю, недостаточно хорошо соблюдаю инструкцию или же совершенно делаю не всё по технике безопасности. Это лёгкое волнение иногда накатывает волной паники: а что, если меня не возьмут в штат? Что, если завтра мне скажут: вы нам не подходите? Что тогда?
Когда меня завалили на английском при сдаче экзаменов в аспирантуру, мне казалось, что весь мир рухнул в одночасье. Практически тоже самое чувство я ощущаю сейчас — когда наши отношения с Ромой закончились. Но ведь всегда после бури наступает затишьем ведь так?
Откинувшись на спинку дивана, продолжаю чесать Шелби за ушком. Мой питомец кладёт голову на мою коленку и тяжело вздыхает.
— Да, ты прав, — говорю ему. — Ужасный день выдался.
Шелби смотрит на меня своими темными глазами с такой грустью, что мне разом хочется затискать его в своих объятиях. Но… эта собачья «грусть» - лишь повод выклянчить мороженое у меня, что осталось в пластмассовой банке.
— Ты это хочешь? — выгибаю бровь, продолжая наблюдать за Шелби. Он радостно приподнялся, вынесут язык и завилял хвостом.
— Вот прям это? — указываю на банку мороженного, а Шелби аккуратно дотрагивается лапой до моей руки, слегка пожимая когти.
— А ты был хорошим мальчиком весь день?
Шелби закружился вокруг своей оси, издавая едва уловимое глухое рычание. Он настолько неуклюже радовался, изображая подобие какой-то несуразной команды (которую я конечно не говорила ему), что едва ли не падает с дивана.
